Разия Хасанова – о театре, мечтах и жизненном опыте

Я решила оставить event-бизнес и заняться театром в такой момент, когда стало понятно: ты либо делаешь, либо сдохнешь. Момент, когда всё сошлось. Я точно знала, что не хочу заниматься ивентами. Я никогда это не любила. Не люблю шумные компании, не люблю пьяных людей, мне не нравится привозить под заказчика тех артистов, которых я сама не ценю. Смысл заниматься тем, что тебе скучно. Зачем? Ты тратишь не только чужие деньги, ты тратишь своё время. Я не знаю, может быть, просто повезло, может быть, это было провидение, может быть, Бог, но появилась Ада (Ада Фалькон – звезда танго, главная героиня спектакля «Любовница». – Прим. автора). И я настолько в неё верила, настолько была увлечена, что всё получилось.

Раньше я всегда видела перед собой какую-то определённую цель, всегда была человеком результата. Задачи – это просто ступени. Но потом стало понятно, что, карабкаясь на эту гору, я вижу перед собой только стену или жопу впереди ползущего. Поэтому я забила на всё, просто расслабилась и стала получать удовольствие. Я наслаждаюсь процессом и делаю то, что я хочу.

Мне важно мнение других людей: и близких, и авторитетных, и мнение зрителей, и критиков. Но я всегда провожу анализ и выставляю границы. Довольно часто я несдвигаемая в своих решениях. Я должна очень сильно уважать человека, чтобы прийти к нему за советом, спросить, как лучше поступить, и сделать так, как он сказал. И такие люди тоже есть, люди, рядом с которыми я чувствую себя ученицей. Но я не буду рыдать из-за того, что кто-то что-то сказал. На каждый роток не накинешь платок. Я не буду менять спектакли под кого-то. Мне кажется, это нормальный баланс: кого-то посылаешь на хрен, к кому-то прислушиваешься.

Ты примеряешься к другим и думаешь, сделал бы ты сам так или нет. Будь то хорошее или плохое. Конечно, в связи с этим у тебя возникают вопросы, похожие на осуждение. Мы часто сплетничаем в работе над ролью о знакомых нам людях, о каких-то ситуациях, которые похожи на то, что нужно сыграть, но в личной жизни, вне театра – нет. Каждый имеет право налево. Я тоже не летний денёк на берегу озера, я такие штуки выкидывала. Думаю, что все должны получить свой набор ошибок и что-то с ними делать. Чаще всего я испытываю какие-то эмоции, если я человека люблю. Мне хочется причинить ему счастье, но потом я бью себя по губам и говорю: «Успокойся». Все живут, как хотят.

Работа в театре – это не профессия. Это образ жизни, образ мысли. Когда вы на сцене, вы делаете операцию на душу. Эта профессия – самая ужасная на свете, потому что все решения, которые ты принимаешь в жизни, ты волей-неволей приносишь на сцену. Это не кино, где сыграл и всё. Здесь ты каждую неделю по несколько раз транслируешь какие-то вещи, и если ты в это не веришь, это обязательно вылезет. Честность – это самое главное. В нашем театре мы хотим говорить о простых, понятных людям вещах. Мы не будем раздеваться просто, чтобы раздеться. Мы не хотим шокировать публику. Иногда приходишь в театр и думаешь: «Что это? Зачем это?» Или приходишь и засыпаешь там. Тебе скучно. Мне кажется, главное – это выстроить баланс.

И в коллективе тоже должен быть баланс. Есть звёзды. Они приходят, быстро свою сцену отыграют и уходят. На первый взгляд это хорошо, но потом перед каждым спектаклем им нужно напитываться энергией. Они подходят к тебе и говорят: «Вот тебе вена, коли». Но однажды может случиться так, что этой энергии не будет, и как тогда играть? А есть другие актёры: они не такие яркие, но они работают. Много. Ты смотришь на их сценарий, а он весь исписан, там какие-то пометки, стикеры, и ты видишь, что человек реально работает. Очень часто бывает, что, казалось бы, середнячок на вторых ролях подходит к тебе с какими-то наработками, и ты понимаешь, что теперь именно он будет играть главную роль, потому что то, что он делает, – это круто. Но люди должны быть разные. С разными актёрами получаются разные спектакли. Я не могу просто принести сценарий и сказать актёру, чтобы он туда поместился, это же не гроб. Они творят, они говорят: «Я по-другому вижу, я по-другому чувствую». Переделывать спектакли – это не моё желание, это они меняются. Я не пытаюсь впихнуть актрис в спектакль, как в старый костюм.

«#Огоньдетка» – самый тяжёлый спектакль, там в каждое слово надо приносить какое-то решение, треснуть по швам. Мало того, что тебе 27, а твоей героине 45, и нужно играть жизненный опыт, когда его у тебя нет, так ещё нужно каждый раз менять себя. Мы переделывали этот спектакль десять раз именно из-за того, что девчонки сами на тот момент были во многом потребителями, несостоявшимися дочерьми, матерями, жёнами. Каждая из них принимала в своей жизни какие-то решения, но я не имею права заставлять их менять свою жизнь, поэтому мне пришлось отойти в сторону. Мы играли спектакль, и у меня душа болела. Я могу попросить переставить что-то в голове, не в жизни. И до тех пор, пока это не случилось, пока бутон не раскрылся, пока не произошёл этот магический щелчок, этот спектакль был для меня просто адом.

Не так давно я впала в истерический стресс по поводу возраста и решила, что пора выбрать себе какой-то ориентир. Я нашла несколько семидесятилетних женщин, которые снимаются в кино, рекламе, прекрасно выглядят, живут какой-то очень активной, интересной, не истерической, а просто нормальной интересной жизнью. Я сохранила себе их фотографии и время от времени открываю их и думаю, что жизнь после 50 тоже есть. Вот, например, Ясмина Росси, ей под 70 лет, и она потрясающе выглядит, она бабушка, она модель. Из известных женщин мне нравится Эллен Дедженерес. Своей энергией, честностью, адекватностью сильно привлекает. Нравятся актрисы, которые смогли совместить истерическую профессию с очень разумной и цельной (по крайней мере, на первый взгляд) жизнью в семье. Мерил Стрип, у которой все дочери, по-моему, излучают психологическое здоровье. Мне кажется, это во многом заслуга мамы, она очень разумная, несмотря на то, что суперзвезда. Вот такие здоровые примеры, когда женщина умудряется найти гармонию, – чем не ролевые модели?

Уверенность в себе – это наработки. Актёрские техники могут помочь стать немного увереннее в себе. Ты демонстрируешь уверенность в себе и потом начинаешь в это верить. Но это работает и наоборот: ты находишь веру внутри себя, а потом демонстрируешь её. Работа журналистом, в банке, с клиентами в ивент-бизнесе, конечно, тоже дала своё. Ты учишься новым вещам, собираешь это всё, и в 35–40 лет получаешь дивиденды в виде глубинной уверенности в себе.

Я не перфекционист, но если я за что-то берусь, то надо довести это до какого-то человеческого уровня. Мы не будем доводить это до истерики и делать perfect, но, по крайней мере, мы сделаем что-то, что будет честным. Если уж делать, то хорошо, зачем просто так волну гонять и сидеть из пальца высасывать. Какой смысл? Жизнь одна. Поэтому давайте постараемся. А делать просто ради того, чтобы делать, – я так могу и дома лежать.

Я не придерживаюсь правильного питания, но есть какое-то разумное понимание. Если тебе жарко, как ты будешь есть мясо? Естественно, тебе захочется ближневосточной кухни: хумуса, фалафеля, салатов. Когда холодно – это русская кухня. Что может быть лучше, чем горячие пельмени, когда на улице минусовая температура? Я это чувствую. Когда нет страхов и ты в хороших договорённостях со своим организмом, ты можешь сожрать «бич-пакет» с рамёном и сказать организму, что это амброзия и пища богов. Единственное – я не люблю газированные напитки и алкоголь. Не люблю жареное, не люблю шашлык. Но я могу есть сладкое, я могу есть ночью. Я говорю своему организму: «Чего мы хотим сейчас? Ты хочешь кукси? Ну, пойдём, поищем». Или думаю: «Блин, вот бы сейчас торт «Наполеон». И я звоню и прошу купить мне по дороге кусочек «Наполеона».

Спорт – это вообще прикольная штука. Я начала приседать и делать планку, потому что мне об этом сказал врач-офтальмолог. У меня болели глаза, и врач мне сказал попробовать приседания. Это же самая большая мышца в организме. Сердце заводится, начинают омываться все капилляры, включая самые мелкие в глазах. Я попробовала, и, действительно, когда я приседаю, моё низкое давление поднимается до нормального, я чувствую прилив бодрости, глаза не болят, я лучше вижу. Я стала каждый день делать планку, выпады, приседания, втянулась и уже не могу без этого. Но я никогда не побегу марафон. Я вообще не для рекордов. Я лучше приползу куда-нибудь и полежу с книжкой.

Я и своей дочери советую спортом начать заниматься, хотя бы чуть-чуть. Это очень хорошая инвестиция. Ещё не истерить. Не надо пить витамины и лечить то, что не болит. Быть разумной, построить отношения со своим телом – это первое. Второе – это перестать ждать от других людей, что они будут делать то, что ты хочешь. Никто не будет делать. Ты можешь предложить условия игры, а они могут согласиться или не согласиться. И такие условия должны быть и с мужем, и с ребёнком, и с родителями, и с коллективом. «А у нас же любовь», «А мы же мечтали» – это не работает, просто потому что всё меняется. Мне кажется, это важно – выстроить разумные отношения. Чтобы всего достичь в этой жизни, нужно строить отношения. Потому что деньги – это отношения, любовь – это отношения, работа – это отношения. Только человек, который может выстроить прохладные, здоровые, во многом рациональные отношения с другими людьми, выставить границы, способен выжить в таком быстро меняющемся мире.

Третье – это постараться как можно более осознанно жить. Да, конечно, в жизни хотя бы раз надо напиться, проснуться непонятно где, заблудиться, потерять работу, потерять друга, потерять любовь, снова обрести. Это нормально. Это жизненный путь. 20–30 лет нужны, чтобы ошибаться. Просто всё-таки нужно немножко оставаться в осознанности, немножко в рацио. Чтобы тебя не разрывало от эмоций каждый раз, чтобы ты могла остановиться и сказать, что да, наверное, этот этап был нужен. Почаще останавливаться, не быть реактивной, быть чуть-чуть более проактивной. Не так, чтобы тебя эмоции таскали, как говно в проруби, а так, чтобы хоть немного управлять этим кораблём. Понятно, что это иллюзия, но нужно хотя бы постараться к этому прийти. Что ты для этого используешь, это уже вопрос другой. Будь это актёрские тренинги, или йога, или тебе помогут веды, или ты будешь путешествовать, или выйдешь замуж. Но осознанно, а не так, что тебя понесло и всё.

Мне хочется собственное здание, творческое пространство. Хочется, чтобы у нас был дом. Но, с другой стороны, я прекрасно понимаю, что, например, «АRTиШОКу» уже 18 лет – они заслужили, а мы совсем молоденькие. Мы три года реально существуем, поэтому всё впереди. Для себя мне бы хотелось дачу! Квартиру в стиле Instagram, такую беленькую, чтобы везде можно было фотографироваться, и дачу! С кошкой, с собакой. Но это тоже планы. Я же всё упаковываю сразу в задачи, в сроки, в деньги. Поэтому даже не знаю. Везде, где я хочу побывать, я побывала или побываю. Кроме космоса. Но в космос я боюсь.