Manshuq

17 февраля 2023

«Был момент: я себя почти похоронила. Вечер. Я одна в квартире. Звучит мелодия Эннио Морриконе The Mission. Плачу – как же это обидно, больно, несправедливо! – и представляю собственные похороны. Образцовая, воспитанная женщина: в стыде, в чувстве вины, в правилах. Даже когда диагноз услышала, стала решать бытовые вопросы, чтобы никому не доставлять неудобств, если меня не станет. Всю жизнь не о себе – о других!

Сейчас иначе. Я не изменилась – вернулась к себе. Какие-то вещи перестали казаться важными. Значение имеют только моя жизнь, мои потребности и желания. Всё остальное я не контролирую. Просто однажды утром проснулась и очень чётко осознала: у меня есть целый день! Я вижу этот мир, мои дети рядом, у нас есть съёмная однокомнатная квартира, мы живы. У меня есть день! В этом режиме и живу: только сегодня, только сейчас. Не загадываю, не планирую, не считаю: день, день, день… Недавно вернулась из монастыря в Испании, где провела три месяца. Это был первый пункт вишлиста, который я написала перед операцией. Лист длинный, желаний много: серьги с изумрудами, зелёное платье, прыжок с парапланом, горные лыжи, но монастырь – главное.

– Чего ты хочешь? – спросили меня монахи, когда я к ним приехала.

– Можно прикоснуться к органу?

Монах-органист повёл меня в базилику, где стоит инструмент, рассказал про орган, потом сел и… заиграл ту самую мелодию Эннио Морриконе.

– Я под эту музыку себя хоронила, – говорю.

– Никогда не нужно об этом думать. Только Бог знает, что будет.

Я это приняла. Потом испанские друзья сказали, что этот процесс называется метанойя – трансформация, меняющая форму мышления, чувствования, образ жизни. Это то, что я проживала. В моей истории не было слова «борьба». Мой путь – это путь птицы Феникс. И рядом со мной шли близкие: все, как одна команда. И людям, которые только ступают на этот путь, хочу пожелать: уважения к своей личности, ко всем её проявлениям, смелости и радости. Да, радости! 

Мы как пчёлки. Просто всё остальное нам посылают, чтобы тренировать волю, чтобы мёд был вкуснее: когда ты проходишь через испытания, радость острее. Её можно испытывать, даже получая химиотерапию. Это дорога к жизни. С этим настроением в июле 2020 года я шла на операцию, с ним же – на пятьдесят сеансов химиолучевой терапии. Разные были дни, но все мои.

И всё это время рядом Айнур – моя соседка по палате. Бог дал мне её, а меня – ей. Вместе зашли на лечение с одним диагнозом, вместе выписались. Недавно я узнала, что в конце января Айнур умерла. Все эти дни я с ней прощаюсь и посвящаю ей своё участие в этом проекте. Я благодарна ей, я благодарна своей семье и тысячам учёных и врачей, усилия которых лечат пациентов с таким диагнозом. Да, я хромаю. Не могу долго находиться среди людей. После лучевой терапии у меня плохо растут волосы: я как одуванчик, который сдули, но не до конца. Но у меня есть этот день!»

«Я помню каждый момент, каждую дату. Как я пришла на ежегодное обследование к гинекологу: врач посмотрела, заохала и побежала звать коллег. Потом диагноз: «плоскоклеточная карцинома, 2-я стадия». Сразу не реву – не время. Сначала записать всё, что говорит врач, и только после дать волю эмоциям – я же не сверхчеловек. Сложнее всего сказать про диагноз маме.

– Алин, ты шутишь? – не поверит.

– Да уж, так себе повод для шуток.

Заплачет, я стану успокаивать: «Рак – это не конец. Не какая-то новая неизвестная болезнь. Всё будет хорошо». Родители в Экибастузе. В Алматы я живу большой компанией друзей, и никто не относился ко мне как к больной. Мы на берегу договорились: да, в моей жизни вот такой странноватый период, но жалость мне не нужна. Делаю всё то же, что и остальные. Не хочу, чтобы со мной заранее прощались.

Благодарна врачам, мне с ними повезло. Они как-то прониклись, может быть, из-за возраста? Когда диагноз поставили, мне было 26. Я не замужем, детей нет, а теперь уже и не будет. И сейчас часто слышу, особенно от тех, кто старше: «Такая молодая! Мы хотя бы пожили…» Нормально.

В больнице я видела женщин, которые заранее «умирали». Они даже слово «рак» не могли вслух произнести. Не могла понять: почему им так страшно? Почему кто-то сначала идёт к целителям и только потом к врачам? Это страх от незнания. От недоверия к медицине.

Я себе не задавала вопросов, которые приходят в первую очередь: зачем? почему? Просто так случилось. Иначе я бы про себя ничего не поняла. Жизнь мне пыталась показать всё по-другому: «Измени свои взгляды», но я её не слышала. Боялась своих желаний, загоняла себя в рамки: выучилась на программиста – им и будешь! Сейчас рамок нет. Работаю в ювелирном доме с бриллиантами – и мне это очень нравится. Мечтаю продвинуться дальше: продавать эксклюзивные драгоценные камни. Я всегда любила блестяшки, но только сейчас поняла, насколько.

Для меня онкология – это жизнь на грани, но жизнь! Трудно – иду к психотерапевту, без посторонней помощи с проблемами не справиться. Мечтаю и планирую: легко могу представить, какой я вижу себя через 15 или 20 лет. Главное, что я извлекла из этой ситуации: я не управляю своей смертью – только жизнью. Нет, я не умираю. Со мной всё нормально. Каждый может заболеть. Ну, вот так бывает. Просто надо следить за здоровьем, чаще ходить к врачам. Говорить об онкологии, чтобы людям не было страшно. Зачастую разрушает не болезнь, а страх перед ней. Надеюсь, моя история кому-то поможет. Даже если это будет один человек, уже здорово!»

Фотограф: Олег Зуев