Анастасия Щурова: «Писать портреты королев» 

Анастасия Щурова

8 июня 2023

Недавно я поняла, что большую часть своей жизни я не любила женщин. Я не знаю, что стало этому причиной: моя семья, школа, страна, в которой я родилась, книги, которые я читала, фильмы, которые я смотрела, или всё сразу, но это факт. С детства я не хотела иметь ничего общего с девочками. Мне казалось, что все девочки глупые, потому что любят мерзкий розовый цвет, а думают и говорят только о мальчиках и одежде. Фу. То ли дело мальчики. Вот они классные. И шутят смешно, и глупостями не занимаются, и розовый цвет ненавидят. Поэтому я одевалась «как мальчики» и вести себя старалась тоже «как мальчики». И дружить хотела только с ними. Потому что мальчики были крутыми, а девочки – ну такое.

Я вместе с мамой смотрела «Пусть говорят» и смеялась над Дианой Шурыгиной. Я читала нравоучения своей сестре, которая много лет не могла бросить своего мужа-изменщика. Я закатывала глаза, когда жена моего брата в очередной раз прощала его ужасные выходки и они снова начинали счастливо жить вместе. Я осуждала всех и за всё. Осуждала женщин, которые не могут уйти от своих ужасных мужей. Женщин, которые изменяют своим ужасным мужьям. Женщин, которые бросают своих детей. Женщин, которые в целом рожают детей. Женщин, которые не кормят грудью. Женщин, которые не работают. Женщин, которые, наоборот, работают и содержат всю семью.

«Ну как можно быть такой дурой?» – это был мой главный вопрос к каждой женщине на этой планете.

В мире не существовало женщины, к которой у меня не было бы каких-то претензий. Точнее, существовала, но только одна. Я. По крайней мере, мне так казалось. Казалось, что я совсем другая и на остальных женщин не похожа. Именно эта мысль потом привела меня к череде абьюзивных отношений.

И это всегда было для меня лучшим комплиментом. Я привыкла отделять себя от всего женского рода и ставить выше других женщин. Это они все такие-сякие, а вот я… Я бы на их месте поступила бы по-другому и такой фигни бы не сделала. Но нет, сделала бы. И делала. И продолжаю делать.

Так получилось, что когда я сама оказывалась в тех ситуациях, за которые когда-то осуждала других женщин, весь мой ум, грация и жизненная мудрость куда-то испарялись и я поступала абсолютно так же, как они. «Ну как можно быть такой дурой?» – спрашивала я уже себя, а не других, и у меня не было ответа на этот вопрос. И я гнобила себя и ненавидела, не понимая, что и когда пошло не так. И в какой-то момент я поняла, что до тех пор пока я буду ненавидеть других женщин, вместе с ними я буду ненавидеть и себя. Потому что невозможно любить себя, ненавидя таких же, как ты. Мы все очень похожи, даже несмотря на то, что наши жизненные пути могут быть очень разными. И если я хочу по-настоящему принять и полюбить себя, вместе с собой мне нужно будет принять и полюбить других женщин. Я думаю, что только приняв и полюбив всех женщин со всеми их ошибками, можно по-настоящему самореализоваться, стать счастливой и начать жить полной жизнью. 

Я много думала об этом, когда смотрела фильм «Аполония, Аполония». Это фильм-портрет о французской художнице Аполонии Сокол, который датская режиссёрка Лея Глоб снимала тринадцать лет. Тринадцать лет Лея буквально ходила за Аполонией по пятам и снимала её жизнь. За это время произошло очень много событий и в жизни Аполонии, и в жизни самой Леи. Настолько много и таких насыщенных, что, смотря этот фильм, ты даже забываешь о том, что он документальный.

Фильм «Аполония, Аполония» – обо всём: он и о поиске самоидентичности и дома, об отношениях с друзьями и родителями, о творчестве, материнстве, капитализме, любви… Но мне кажется, что самое главное и неочевидное в нём – это то, что «Аполония, Аполония» – это фильм-признание в любви всем женщинам.

Все эти тринадцать лет, что Лея с камерой наблюдала за Аполонией, Аполония пыталась найти себя в искусстве и понять, какая она художница и что именно она хочет сказать. И ей постоянно как будто бы что-то мешало и она не понимала, что с ней не так. Все её преподаватели и критики говорили о том, что она талантлива, но ей чего-то не хватает, а её личность интереснее, чем её работы. А потом Аполония начала писать портреты женщин. Только женщин. Таких, какие они есть. Настоящих. Без всякой цензуры и прикрас. Начав делать это, Аполония почувствовала, что она, наконец-то, делает то, что должна была делать всю жизнь. После этого ей понадобилось не так много времени, чтобы стать признанной художницей.

В самом начале фильма режиссёрка Лея говорит, что её дедушка был художником, и он рассказывал ей о том, что рисование стало профессией из-за того, что кому-то было нужно писать портреты королей. Тогда это было главной задачей художника. Лея считает, что у Аполонии была другая задача – ей всегда было суждено писать портреты королев.

Я верю, что нам всем суждено «писать портреты королев». Каждая из нас приходит к этому в своё время, часто спустя годы внутренней мизогинии и неприятия других женщин. Каждая из нас делает это по-своему. Кто-то помогает другим женщинам, кто-то их воспевает, кто-то просвещает, а кто-то приводит новых женщин в этот мир. Но мне хочется верить, что мы все, как и Аполония, рано или поздно к этому придём и будем «писать портреты королев».

Я хочу увидеть этот дивный, новый мир.