В 2009-м увидела объявление о том, что Программа развития ООН в Казахстане объявляет вакансию на должность менеджера проекта по ветроэнергетике. Мне это показалось чрезвычайно любопытным, поскольку это было что-то новое для нашей страны.

В 2012 году вместе с командой Нурлана Джамбуловича мы разрабатывали концепцию перехода Казахстана к «зелёной» экономике. Мы определили, для чего вообще нам нужно развивать возобновляемую энергетику, для чего нам нужно переходить к «зелёной» экономике, что будет, если страна будет развиваться по тому же пути, что и до 2012 года, – то есть без сбережения ресурсов, без серьёзного отношения к экологии.

Оказалось, что в этом случае страна теряет очень много. Не только потому, что идёт деградация земельных ресурсов. Мы теряем и здоровье нации, а ещё важные природные богатства, так как мы зависим от проблемы изменения климата. Наша страна – вододефицитная, мы получаем воду извне, своих источников воды нет. В следующие сто лет это будет самая важная проблема, питьевая вода будет практически второй нефтью. Поэтому очень важно заниматься развитием «зелёной» экономики, если мы хотим своим детям и внукам передать нашу землю как минимум в том состоянии, в котором она пришла к нам от отцов.

Кроме этого, энергетику нужно делать устойчивой. Если наша энергетика на 70% зависит от угля – значит, мы все в такой же степени зависим от стоимости угля, от его транспортировки, от стоимости его добычи и от тех экологических выбросов, которые уголь производит. А это не только углекислый газ, но и большие выбросы серы, азота, твёрдых частиц, которыми мы потом дышим. Это сильно влияет на наше здоровье. Угольная генерация однозначно влечёт за собой проблему загрязнения воздуха.

Мы были в Дании – это страна отцов-основателей ветровой индустрии, которые, кстати, начали заниматься ветроэнергетикой не от хорошей жизни. Произошло это в 70-х годах, когда наступил Карибский кризис и Европа стала зависимой от других, стала заложником доступа к энергии. Потому что угля у них нет, доступ к нефти – извне. Это было большим стимулом, чтобы развиваться. И вот тогда Дания просто стала развивать свою ветроиндустрию, а сегодня, спустя 50 лет, у них практически 40% потребления всей энергии в стране приходится на ветроэлектростанции. Ещё 20% приходится на другие возобновляемые источники – это солнечные и биогазовые станции.

У нас вроде территория большая, и никто об этом не задумывается. Идёт закапывание или сжигание отходов. Но к чему это приводит? Во-первых, мы теряем эту территорию, потому что рекультивация – это деньги и время. Во-вторых, мы загрязняем подземные источники воды. В-третьих, мы влияем на экосистему, потому что растения там расти не будут, животные там жить не смогут. Это большая проблема, с которой мы сейчас имеем дело.

В прошлом году было принято решение об изменениях в Экологическом кодексе – мы будем сжигать отходы и получать из них электроэнергию. Это ещё один метод. Он не относится к возобновляемым источникам, но в рамках нашего законодательства был приравнен.

В прошлом году на конференции ООН по климатическим амбициям глава нашего государства заявил, что Казахстан будет достигать углеродной нейтральности к 2060 году. То есть к этому времени мы перестанем выбрасывать углерод в атмосферу. Точнее – те выбросы, которые будут к тому моменту, будут нейтрализоваться за счёт новых технологий. Это очень амбициозная задача, но всё реально.

Я думаю, что у возобновляемой энергетики в Казахстане огромное будущее. Помимо того что у нас есть огромный ресурсный потенциал – ветер, солнце, у нас есть огромная территория и есть что озеленять. Мы потратили больше десяти лет, чтобы становление этого сектора произошло, и будет обидно, если завтра это всё заглохнет. Нужно исходить не из того, что ВИЭ – это конкуренция для газа и угля, а из того, какие блага это может принести нашей стране.