«Из многих»: сериал от создателей «Во все тяжкие» про женщину, которая борется за своё право быть несчастной

11 декабря 2025

Центральная завязка сериала строится вокруг Hive-mind – коллективного разума, или, точнее, «разума улья». Под воздействием вируса все знания человечества сливаются в единую базу данных. Всё, что накапливалось веками – от сложнейших теорий учёных MIT до практического опыта фермеров на рисовых полях в Китае, – теперь доступно всем. И коллективный разум готов использовать все эти знания во благо всему живому. Восхищает.

Самой близкой аналогией можно назвать интернет или искусственный интеллект, но «разум улья» идёт гораздо дальше: он знает обо всём и обо всех, кто когда-либо взаимодействовал с другими людьми. От бариста в твоей любимой кофейне – твой обычный заказ, от твоего терапевта – все болезни, которыми ты болел, от сопливого Даулета – с кем у тебя был первый поцелуй (с сопливым Даулетом), каждое сказанное тобой слово любому человеку. Полная, тотальная утрата личного пространства. Ужасает.

Все члены «улья» знают, как провести хирургическую операцию, сварить меф, говорить на любом языке мира; прочитали все книги и посмотрели все фильмы. Но что интересно: как и искусственный интеллект, они оценивают ценность и значимость произведений одинаково. Сонеты Шекспира для них так же прекрасны, как строки Макана; игра Томми Вайсо в «Комнате» так же впечатляет, как Дэниела Дэй-Льюиса в «Нефти»; а фильм «Аура» так же достоин «Оскара», как и «Паразиты». По схожей логике нейросети (например, Midjourney, DALL-E 3, Stable Diffusion, Kandinsky) используют для обучения и работы как произведения великих художников, так и работы начинающих иллюстраторов. 

Теперь, когда мы поняли, что «Они» в Pluribus во многом схожи с искусственным интеллектом, вспомним три закона робототехники. Айзек Азимов создал их по аналогии с категорическим императивом Канта, и они остаются самой известной попыткой сформулировать этические правила для машин. По задумке, законы должны придать машине моральное измерение: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред; робот должен повиноваться всем приказам человека, кроме случаев, когда они противоречат первому закону; робот должен заботиться о собственной безопасности в той мере, в какой это не противоречит первому и второму законам. Если заменить «человек» на «всё живое», получится нечто близкое к Hive-mind из сериала.

Кэрол на протяжении первых трёх серий изучает ИХ и в каком-то смысле проверяет три правила на практике. Инопланетный разум, как и нейросеть, стремится помочь и не способен сознательно врать, но с оговорками: он не позволит суицид – хотя можно попросить его достать верёвку, табурет и мыло, готов подарить гранату, если это сделает тебя счастливым, или атомную бомбу, если ты очень этого хочешь, при этом надеясь, что ты всё же не решишься ими воспользоваться. Но если решишься, разум не может бездействовать и дать тебе умереть.

Но всё ли так просто? Вспомним Нулевой закон, который утверждает, что робот должен действовать в интересах всего человечества, а не только отдельного человека – то есть всего живого, а не только Кэрол.

Сериал мастерски работает как с визуальными, так и с концептуальными метафорами. В его основе – дуэт жёлтого и синего цветов, намеренно встроенный в каждый кадр. Жёлтый у Ван Гога – цвет счастья. Ходят слухи, что художник ел жёлтую краску и пил скипидар, пытаясь обрести это счастье изнутри. Синий же означает тоску, даже есть выражение I’m feeling blue – «Мне грустно». Пустынный Альбукерке, окрашенные в жёлтый дома и безупречно голубое, безоблачное небо над ним создают визуальный конфликт – борьбу между счастьем и меланхолией, между «ульем» и Кэрол.

Перед героиней возникает выбор Матричного масштаба – принять «таблетку» коллективного сознания и раствориться в блаженной пустоте Hive-mind или противостоять системе, вернуть людям индивидуальность и свободу. Сериал поднимает вопросы социального конформизма, свободы и самой природы счастья, а также отражает коллективные страхи общества перед стремительным развитием искусственного интеллекта.

Библейские мотивы читаются сразу. Двенадцать других иммунных становятся аллегорией двенадцати апостолов. Кэрол невольно занимает место фигуры, которая должна «спасти» человечество: сначала убедить своих «апостолов», а затем бросить вызов новому миру, то есть быть Иисусом. Но кто среди них станет Иудой? Или, возможно, роль предателя человечества предназначена самой Кэрол.