Разные роли Ирэн Аравиной – от джазовой певицы до звонаря в Вознесенском соборе

Изучая тему колоколов, я посетила знаменитую колокольню Сысоя. Здесь потрясающая звонница: длиной 30 метров, с секциями для колоколов. В самой большой из них находится знаменитый 2000-пудовый (32 тонны), легендарный колокол Сысой. На колокольне звонит целый ансамбль звонарей, до шести человек. Двое на большом колоколе, ещё двое – на средней секции, и так далее. Когда ударяет большой Сысой, стены храмового комплекса вибрируют, гудят! В Ростове Великом находится и музей первых камертонов, ведь колокола необходимо отстраивать в едином гармоническом ладу. Их обязательно настраивали, но это можно делать только на понижение звука – это уже тонкости настройки колокола как инструмента.

Колокольня и звонница Сысоя знакомы зрителям по фильму «Иван Васильевич меняет профессию». Помните, по Кремлю бегают стрельцы, прыгают с него? Именно в эти колокола играют разухабистую песенку «Чижик-Пыжик, где ты был». В то время, в семидесятые, колокольня Сысоя была музеем. Сегодня она действующая, как и храм.  

Когда в Европе случались эпидемии, храмы и соборы закрывали, а колокольни продолжали работать. Колокольный звон угнетает и обеззараживает любую инфекцию, и это научно доказано. Ультразвук, инфразвук сильно воздействуют на любую инфекцию, даже чумную палочку. Но, кроме того, колокольный звон – это большая духовная подпитка. Известный московский звонарь Константин Сараджев, теоретик русского колокольного звона, звонарь-виртуоз (он ярко описан в повести Анастасии Цветаевой, сестры Марины) – уникальный гиперслышащий человек. Обладателей такого слуха в мире единицы, подобной аномалией обладал и Моцарт. Константин Сараджев слышал в двух звуках – 240 звучаний! Гиперслух позволял ему не только слышать, но и видеть всё, что вокруг. Он распознавал звук каждого предмета, человека, явления. Для него звучала вся Вселенная!

Гиперслух – это дар, но и наказание, потому что не с кем поделиться своими уникальными наблюдениями. Сараджев очень страдал от своего необычного слышания, окружающие принимали его за сумасшедшего. Но однажды явлением заинтересовались учёные, начались физические исследования звука, появились электронные измерители высоты – фонометры, которые с точностью до 1/100 герца измеряли звучание инструмента. Сараджев описывал, что самый уникальный из инструментов – это колокол! Он умел звонить с феноменальным звукоизвлечением, его собиралась слушать вся Москва. Константин Константинович был также великолепным композитором, писал целые симфонии для колоколов.

Он в своё время спас звонницу Сергия Радонежского, отправив её под видом демонстрации русского зодчества, русской культуры в Гарвард на выставку. Там для колоколов была выстроена специальная звонница. Колокола как выставочный экспонат оставались в Гарварде вплоть до сегодняшнего времени, и лишь не так давно они вернулись на родину. Таким образом благодаря Сараджеву колокола были сохранены, избежали уничтожения, ведь в 1929 году Советы издали приказ о ликвидации всех колоколов.

Впервые колокола появились в городе Верном в конце ХIX века – в Софийском и Казанском соборах. В Вознесенский собор колокола приехали в начале ХX века. Отливали их под Санкт-Петербургом, в Гатчине. В городском архиве Алматы хранится подробная переписка тех, кто его отливал, с описанием пути следования колоколов по Иртышу, через Семипалатинск – на тягловых волах. Встречали колокола как дорогих гостей, всем городом.

В 2000 году мы отправились в Москву, когда отливали стопудовый колокол Пимен. В связи с этим ездили на завод «Литекс», где он отливался. Потом поехали по Золотому кольцу, в Звенигород, Ярославль, где исследовали тему колоколов разных школ, манер, направлений звона. У каждого звонаря – свои стилистика, манера и мастерство.

Наш главный колокол был отлит в честь священномученика Пимена – последнего епископа досоветской эпохи. Уникальная личность, образованнейший человек. Он знал шесть языков, долгое время подвизался в Персии, был потрясающим дипломатом, написал большое количество трудов. Сохранились его проповеди – богатое наследие. Когда Пимен был переведён в Верный, он возглавил Туркестанскую епархию, кафедру. Как человек умный, прозорливый, Пимен осознавал, какое трагическое будущее его ждёт, как и православие в целом в Казахстане. Также понимал, что это его путь мученичества, самопожертвования. Так и случилось: в 1917 году Пимен был арестован в соборе, увезён на казнь и расстрелян в роще Баума. Пока неизвестно, где похоронен священномученик Пимен.

В церковь меня привела беда – болезнь. В поисках ответов на свои вопросы я пришла в Вознесенский и молилась, как сейчас помню, Сергию Радонежскому. И меня с кем-то спутали, кто-то подошёл и спросил: «Что ты тут стоишь, там петь некому!» Отвели на клирос: «Пой!» С листа я умею читать, взяла ноты, всё спела. Ко мне присмотрелись и спросили: «Ты вообще кто?» – поняли, что ошиблись. Уточнили: «Наверное, из Покровского храма?» Ответила, что я сама по себе. «У тебя неплохо получается, приходи завтра!» Так я за неделю выучила службу, стала понимать церковнославянский язык, столь похожий на русский, и влилась в жизнь Вознесенского собора. Крестилась в 1988 году – в год, когда отмечали годовщину крещения Руси. 

Главный колокол был отлит, всё устоялось, я могла думать о чём-то ином. Познакомилась с интересным музыкантом Артуром Оренбургским и обратилась к нему за наставничеством. Сегодня Артур возглавляет кафедру эстрадной музыки в Академии искусств им. Жургенова и руководит студенческим биг-бендом. Я хотела освоить историю, репертуар джаза. Это был 1999 год. Артур Оренбургский – талантливый музыкант, пианист, композитор. Оказалась полезнейшая для меня практика! Мы за короткий период сделали джазовую программу и начали выступать. Потом с Владимиром Осиповым мы создали проект «Осьмое ладо» (смесь русских народных песен и джазовой культуры гармонии, ритмов). Сформировали несколько ярких программ с авторскими композициями, красивыми произведениями. Показывали их на фестивале Тагира Михайловича Зарипова несколько лет подряд. 

Роль меценатства огромная, колоссальная! К сожалению, меценатство сейчас утрачивает былой размах, и артисты вынуждены выживать. Культура – предмет роскоши, а позволить себе подобное могут немногие. По сути, культура – это лучшее, что есть в нас и в наших предыдущих поколениях, мы это бережём, передаём, стараемся сохранить для своих детей. То есть вы расскажете и покажете своему ребёнку то, что когда-то вам показали ваши родители. Это и называется культура – передача цивилизованным обществом знаний от одного поколения другому. 

Сегодня мы переживаем кризисный момент, связанный с карантинными ограничениями, когда культура не поддерживается, библиотеки пустые, концертные залы закрыты, ничего не происходит. И я боюсь, что эта ситуация кому-то понравится, и этот некто подумает: «В принципе, всё неплохо! Меня всё устраивает. А на балет мы слетаем в Нью-Йорк или Париж. Деньги у нас есть, а остальные обойдутся». Поэтому я считаю, что в каждом селе должен быть культурный центр, библиотека, театральный кружок, музыкальная школа, ансамбль, оркестр, а в каждой школе – хор. Как, собственно, всегда это и было в период расцвета культуры.

Конечно, сегодня музыку можно слушать с разных устройств и в разных приложениях. Но проблема в том, что если ты не слушаешь живую музыку, а только компрессированную запись, она не оказывает на тебя такого воздействия, как живая. Нужно слушать музыку в концертных залах. Культура – дорогое удовольствие, и это то, что не окупается. Поэтому меценатство жизненно необходимо.