«Вместе с домом утонула вся наша прежняя жизнь»: паводок-2024 – взгляд изнутри

Татьяна Делль

19 апреля 2024

12 апреля. Этот день начинался для меня и многих жителей Петропавловска как рядовая пятница. В 11 утра раздался стук в дверь:

– У вас есть вода? Говорят, выключили по всему городу, – сказала контролёр, которая пришла проверить счётчик.

– Да нет, час назад мыла посуду, всё было в порядке, – ответила я и попыталась открыть кран на кухне. 

Действительно – воды не было. А дальше понеслось – звонок из школы: «Срочно заберите ребёнка!», очереди у водоматов, в супермаркетах и около цистерн, льдины, которые сносили линии электропередач, немыслимый уровень воды и тревоги. Но пока одни остались на несколько дней без света, технической и питьевой воды, другие потеряли нечто гораздо большее – свои дома, в которых обустраивались и жили годами. Возможно, потеряли навсегда…

Я долго не решалась предложить знакомым дать интервью на эту тему, потому что думала, что это сковырнёт свежую рану – человеку и так слишком больно, а тут я со своими расспросами. Расскажи, что ты чувствуешь? Как это – осознать, что больше не можешь зайти в свой дом, что он по крышу заполнен водой? Что ты будешь делать дальше? 

Этично ли вообще задавать такие вопросы, когда продолжаешь спокойно засыпать в своей постели и ставить по утрам чайник на своей кухне, пока кто-то ютится в эвакуационном пункте или у родственников? Когда твой дом остался невредимым, а на улицах, где ты гуляла ещё вчера, сегодня – бескрайнее море… Но потом я вспомнила, что мне самой становится чуточку легче, когда я рассказываю о трудностях, и попросила поделиться. Все героини не могли сдержать слёз, когда рассказывали о том, что пережили и продолжают переживать сейчас.

«Когда власти начали трубить, что идёт большая вода, мы отрицали саму мысль о возможном затоплении. Хотя я, как журналист, была в курсе событий и постоянно следила за новостной повесткой. Головой мы понимали, что это и вправду может случиться, но сердцем – не верили! 

Нас всех потрясло, что Подгора за каких-то пару часов превратилась в тарелку, наполненную водой. Люди до последнего не верили и выбегали из дома с маленькими сумочками с документами и нижним бельём. Кто-то даже не успел вывезти животных… 

Я прожила в этом доме четырнадцать лет, а мой муж – более двадцати. Раньше река тоже поднималась и выходила из берегов, но благодаря дамбе вода не доходила до домов. Её уровень однажды поднимался до критического – в апреле 2017-го жители Подгоры ходили с линейками и замеряли: оставалось всего пять сантиметров до перелива. 

В этом году я тоже каждый день ходила на берег реки и делала для себя сравнительные фотографии. 10 апреля всё ещё было спокойно, 11 апреля в 8 утра вода вышла из берегов. А после обеда кустики, по которым я ориентировалась, уже скрылись. Я поняла, что вода приходит слишком быстро и будет продолжать прибывать в невероятных количествах. 

– Это не шутки, нужно срочно уезжать отсюда! – сказала я мужу.

Мы заранее собрали сумки с вещами первой необходимости, а в тот момент я стала складывать всё остальное, потому что резко осознала, что всё это может пропасть. Когда мы впопыхах собирали вещи, животные начали бегать по разным углам, наш пёсик заскулил. Старший сынок всё повторял и повторял вопрос: «Мама, нас что затопит?», а младший подошёл с грустными глазами и сказал, что боится наводнения. Я успокоила его, ответив, что мы защитим его от всего, что бы ни было…

Договорились арендовать квартиру в другом районе города, перевезли вещи и бытовую технику: стиральную машину, холодильник, микроволновку, утюг. У нас две собаки и две кошки. Большую собаку увели к друзьям, а маленьких питомцев оставили в доме. 

Ночью с 11 на 12 апреля в чате Подгоры стали появляться сообщения, что дамбу уже начало прорывать и мы не выстоим в этой борьбе. Вода скоро хлынет на наши дома! Во втором часу ночи я разбудила мужа, и мы поехали за животными. Завезли двух кошек и маленькую собачку к брату, а оттуда муж повёз их к моим родителям в село Кишкенеколь. После обеда в этот день вся Подгора уже была затоплена водой… 

Рада, что не видела всё это своими глазами. Но один из очевидцев рассказывал, что слышал, как трещали заборы, выли собаки и вода сметала всё на своём пути…

Я билась в истерике – город должны были вот-вот закрыть, и я боялась, что останусь одна с двумя детьми без мужа, дома, воды и света. Но Лёша успел в последний момент вернуться в Петропавловск…

Стихия разлучила нас с животными, и для меня это отдельная глава в книге под названием «стресс». К сожалению, хозяева квартиры не разрешили заехать с питомцами… Я понимаю, что мы не сможем вернуться в свой дом и теперь я не смогу жить с любимыми животными под одной крышей. Когда я думаю об этом, мне становится очень обидно, что государство не смогло нас защитить. Но рада, что мы успели вывезти своих кошек и собак и уберечь их от гибели. Я не простила бы себе, если бы мы оставили их там…

Я люблю фильмы-катастрофы – они одновременно пугают и завораживают. Но одно дело, когда ты смотришь на это через экран, сидя в уютном кресле, и совсем другое – когда реально испытываешь в своей жизни ужасное чувство: твой дом, который ещё вчера был настоящей крепостью, за считаные часы превращается в коробку с водой. 

Я нахожу его на видео и фотографиях и просто не верю, что это мой дом стоит там совсем один – без света, без тепла, без единой души. Будто мы бросили его на произвол судьбы. Предали. Но у нас не было выбора! Это очень тяжело, когда пытаешься переключиться на новую жизнь, а по ночам видишь себя в родном доме в воде… Иногда я пытаюсь представить себе его: как внутри плещется вода, как тонет гарнитур, плавают чашки и ложки… Это похоже на паранойю, но я не могу перестать думать...   

У нас были свои планы на этот дом: в следующем году мы хотели сделать ремонт и продать его, а для себя взять ипотеку по льготной программе. За последние пять лет мы вложили в дом более пяти миллионов тенге: полностью обновили входную группу, организовали два септика, отопление, провели воду, выложили крышу из качественных материалов, установили душевую и унитаз, обшили дом, установили пластиковые окна. Осталось только сделать внутреннюю отделку: заезжай и живи – тихо, уютно, хорошие соседи… Я вспоминаю, как мы начинали жить в этом доме с мужем, как родились наши дети, как была ещё жива свекровь…

Утонула наша мебель, кое-что из вещей. Да что уж говорить – утонула вся наша прежняя жизнь! Одна часть меня плачет и горюет сейчас, а другая старается принять: значит, нам нужно было пройти именно через такое испытание, чтобы стать сильнее. Наш дом утонул физически, но мы не утонули морально. Наша жизнь продолжается. Мне помогает осознание, что мы ещё молоды, у нас есть надежда на лучшее будущее, работа и дети, которых нужно поднимать.

Я заходила по работе в два эвакуационных пункта, которые расположены в школах. Зашла в комнатку с приглушённым зелёным светом, и мой взгляд сразу упал на бабушку, которая лежала на кровати и смотрела в потолок таким отрешённым взглядом. Это был взгляд брошенного человека, который потерял смысл жизни. У меня встал ком в горле, я выбежала из комнаты, но потом пересилила себя, успокоилась и вернулась. Мы обнимались и плакали, и не было больше журналиста и респондента – были люди с одной общей бедой. Мне стало очень жаль пожилых людей, которые не знают, куда они пойдут, когда выйдут из стен эвакуационного пункта. Неизвестность пугает больше всего. 

Я сама не ходила в пункты гуманитарной помощи, но на меня выходят люди, которые хотят поддержать материально, привозят питьевую воду. Но я такой человек, который привык сам зарабатывать и обеспечивать себя, мне неудобно принимать помощь. Я не лишилась работы, но муж, к сожалению, потерял всё своё рабочее оборудование, старается сейчас вновь встать на ноги и продолжить работать. 

Многие жители Подгоры, которые сами пострадали от паводка, помогают сегодня другим: развозят продукты и вещи. Думаю, движение, работа, ежедневные хлопоты, обустройство на новом месте, взаимная поддержка помогают нам не зарываться в проблеме и переживать вместе сложные чувства потери».

«Себя я, можно сказать, вообще не чувствую. В груди – тяжесть, в голове – мысли: «Что дальше?», – отвечает Оля на вопрос: «Как вы себя чувствуете сейчас?»

«Я прожила в этой квартире двадцать лет. Вода уже приходила к нам в 2017 году, но доходила до 20-30 сантиметров. Тогда мы не ожидали потопа, убегали экстренно, оставив все вещи в квартире. Выплатили небольшую компенсацию, которой не хватило, чтобы покрыть все расходы.

Вода долго стояла в подвале, хотя мы и откачивали её, но всё равно ощущалась сырость и появилась плесень, которая переходила и на первый этаж. Месяц мы с дочерью жили в школе, потом снимали квартиру. Вода сошла в конце мая, всё лето мы сушили дом, а в сентябре вернулись в свою квартиру. 

В этот раз о возможности затопления нас предупредили заранее, недели за три до пика. Мы постепенно вывозили технику и мебель, оставили только шифоньер, гарнитур и кресло.  

Когда собирали вещи, у сына началась паника. Дочка постарше, и ей уже приходилось переживать подобный опыт, она всё понимает… Конечно, мы надеялись, что наш дом обойдёт беда, но эти надежды не оправдались. Многих эвакуировали из домов принудительно... 

Дамба и дополнительно выстроенные баррикады из мешков – всё это, увы, не спасло нас от наводнения. Теперь нашу квартиру затопило до потолка… 

Нам с двумя детьми и кошкой пришлось уехать в Саумалколь к племянникам, в городе остановиться было негде. Муж остался в селе Якорь и пока не может выехать оттуда, чтобы продолжить работать. Мы отрезаны от города и ещё не подавали заявление на компенсацию, не получали никакой гуманитарной помощи. Помогают только родственники, подруга и простые неравнодушные люди. Меня успокаивает, что дети в надёжном месте и не видят всего этого, я вовремя успела вывезти их. Не знаю, что будет дальше, вряд ли мы сможем вернуться домой… Сейчас мы у родных, с которыми редко видимся, это помогает пережить сложный период». 

«Судя по фото, наш дом сегодня – по окна в воде. У соседей – уже по крышу. Никто не даст нам гарантии, что наш дом, которому по документам около ста лет, не рассыпется. И никто не пообещает, что такое наводнение не повторится в следующем году…

Я жила в этом доме пять лет. Муж приобрёл его в 2016 году со своими родителями. Первое время мы жили вместе с ними, а потом они переехали в квартиру. Последние годы жили втроём: я, муж и наша двухлетняя дочь.

Когда жители Подгоры сплотились и принялись строить дамбу из мешков с песком, мой муж тоже принимал в этом активное участие. Тем не менее мы понимали – не поможет! 

В этом году ожидался ещё более высокий уровень воды, чем в 2017-м, и мы начали готовиться: собирали вещи, вывозили технику. В доме остались большая морозильная камера и газовая плита. Мебель мы подняли, но не думаю, что это помогло сохранить её. 

Люди, которые уезжали в последний момент, рассказывали, что вокруг выли собаки и бегали кошки. Кто-то поднимал животных на чердак, но, к сожалению, это не спасло их, потому что большинство домов затоплены по крышу. 

Сейчас мы в полной безысходности. В ужасном подвешенном состоянии. Мы не знаем, что делать, куда бежать. 11 апреля мы с дочерью, кошкой и собакой уехали в деревню к родителям, а муж остановился в городе у своих родителей. 

Дочка уже многое понимает, ей тяжело дался такой экстренный переезд. Перед отъездом у неё случилась истерика – не хотелось оставлять свою горку и игрушки. Несколько ночей подряд она вставала и начинала одеваться, чтобы уехать домой. Но нашего дома больше нет… Я боюсь возвращаться туда, даже когда всё закончится. У меня астма. Я не могу долго находиться в сырых помещениях. Не знаю, как мы теперь будем там жить... 

Я уже почти три года в декрете. Понимаю, что сейчас нужно выходить на работу, но мне не с кем оставить ребёнка – бабушки и дедушки ещё сами работают. Дочке ставят задержку речи, мы посещали логопеда, ходили на различные занятия. Сейчас вынуждены приостановить их на неизвестный срок... 

Муж занимался покраской машин в гараже, который находится во дворе нашего дома и тоже погружен в воду. Как и наша машина. На момент отъезда она была сломана, и нам пришлось оставить её. Поэтому теперь мы – владельцы не только дома, но и машины-утопленницы. Сейчас, конечно, жалеем об этом решении, однако тогда у нас не было средств, чтобы перегнать автомобиль в безопасное место на эвакуаторе.

Никто не предполагал, что вода зайдёт ТАК сильно. Месяц назад мы строили планы: хотели организовать для дочери большую детскую площадку, беседку. У нас во дворе часто собирались друзья – в мае дни рождения у меня и у мужа, и мы хотели отметить их в тёплой компании... Наш дом хоть и старенький, но мы сами пристраивали ванную комнату, туалет и кочегарку – в нём были все коммуникации... 

Сейчас нам важно быть в курсе – мы наблюдаем за ситуацией по фотографиям с дронов, которые делают соседи. Наряду с этим, появляются люди, которые предлагают скинуть фото и видео конкретных домов за определённую сумму…

Сначала пострадавшим из Петропавловска обещали выплатить компенсацию в размере 200 МРП. Но потом аким города объявил, что все получат только по 100 МРП, потому что потерпевших много и у государства нет столько денег. На днях в Петропавловск приезжал президент и подтвердил, что мы получим единовременную выплату в размере 100 МРП (369 200 тенге). 

Никакой гуманитарной помощи мы не получили. Продукты брать сами не стали, потому что у нас есть родители, которые не оставят голодными. Решили, что кому-то сейчас нужнее… Хотели получить хотя бы памперсы для дочки, матрас и постельное бельё. Муж отстоял больше часа в очереди, чтобы услышать короткое: «Это не для вас!» Я не знаю, кому предназначена эта помощь. Наверное, она положена только людям, которые находятся в эвакуационных пунктах, но нам от этого не легче».

«Сейчас в Северо-Казахстанской области происходит стихийное бедствие, которое так или иначе затрагивает каждого, кто находится в этой зоне. Можно выделить три степени вовлечённости людей в проблему, в зависимости от их эмоциональной устойчивости, уровня эмпатии, чувствительности и способности сопереживать:

1. Люди в состоянии горя – те, кто потерял свой дом и имущество, а также те люди, которые сами не пострадали напрямую, но испытывают сильную эмпатию к другим.

Любая потеря вызывает печаль. Чем значимее для вас потеря, тем интенсивнее, глубже и длительнее проживается эта эмоция. Если человек потерял дом, который снимал временно, горе будет не таким сильным, как в других случаях, когда он вырос в этом доме или построил его сам и с ним связано много эмоционально окрашенных воспоминаний.

Печаль помогает перестроить картину мира, её нельзя торопить – в это время внутри нас происходят очень важные процессы. Самая лучшая рекомендация в этот период – позвольте себе грустить, проговаривайте переживания, вспоминайте, будьте в контакте со своими ощущениями, разрешайте их себе, насколько позволяет жизненная ситуация. Рассказывайте подруге, прописывайте свои чувства на бумаге в свободном формате.

Если у вас утонул не жилой дом, а дача, не стоит запрещать себе грустить, потому что «это мелочи, ведь кто-то потерял всё, а я – всего лишь дачу». Загляните внутрь себя и оцените по шкале от 0 до 10, насколько вы опечалены этой потерей, вне зависимости от того, что происходит сейчас у других людей. Если именно для вас это сильная печаль, позвольте себе её прожить, иначе она забьётся внутрь и проснётся позже в другой ситуации. 

Если вас чересчур захлёстывают эмоции, переводите себя от ощущений к мыслям и анализу. Вспоминайте таблицу умножения, выполняйте посильную работу, переключайтесь на бытовые заботы, обустраивайтесь на новом месте, собирайте документы. Выделяйте время на то, чтобы погоревать и поплакать, просите помощи у близких, обращайтесь к специалистам. Но при этом не окунайтесь в горе с головой, помните, что жизнь продолжается и у вас сейчас есть много дел и вопросов, которые нужно решить. 

Если вас тревожит новостная повестка и вы чувствуете, как тонете вместе с домами, когда листаете ленту с бесконечными видео о трагедии, ограничьте пребывание в социальных сетях. Заглядывайте один раз в день на один проверенный ресурс. Этого вполне достаточно!

2. Люди, которые переживают и сочувствуют, но находятся в балансе. Они понимают, что это серьёзная проблема, но не погружаются в неё так сильно, как представители первой категории.

Если вы относитесь к этой группе, не отрицайте своё состояние: признайте, что грустите и сопереживаете близким и знакомым, но не переживайте вместо них. По возможности, помогайте тем, кто пострадал.

Любая помощь – дело добровольное. Если вы действительно хотите помочь из чистого желания, сделайте это. Но помните, что вы ответственны в первую очередь за себя и свою семью и не можете взять на себя ответственность за помощь жителям трёх тысяч затопленных домов. Это большой стресс, который приводит к неприятным последствиям. 

Найдите для себя оптимальный способ поддержки: передайте вещи, переведите деньги адресно или в какой-то фонд, накормите нуждающихся или возьмите на передержку кошку. 

Не нужно принуждать себя помогать, если у вас нет внутреннего согласия на это, но это просто «ваш социальный долг, подруга и соседка помогли, и мне тоже обязательно нужно». Никто не имеет права требовать от вас такой помощи. 

3. Люди, которые наиболее отстранены от проблемы. Они могут испытывать печаль, потому что стихийное бедствие коснулось их родного города и их знакомых, но продолжать свою обычную жизнь, не зацикливаясь и не тревожась, находясь в более-менее спокойном состоянии. Для людей этой категории важно проговаривать то, что на душе, делиться и не держать в себе».

Неделя слёз и молитв – так говорят о паводке сами петропавловцы. Эти семь дней, как лакмусовая бумажка, проявили сущность людей. Одни открывают сборы, сутками собирают и развозят продукты и одежду, приглашают во дворы своих домов набрать воду, отвозят корм животным в приюты, готовят для нуждающихся. В то время как другие наживаются на чужом горе, задирая цены, дерутся в очередях за бесплатную еду, растаскивают имущество, оставшееся в неподтопленных домах жителей, которых эвакуировали… Каждый воспринимает ситуацию паводка по-своему и включается в неё в разной степени. Никто не обязан помогать, но хотелось бы, чтобы люди хотя бы просто оставались людьми…

Иллюстрация: Катя Эл