Личная история: как менялось моё отношение к 8 Марта

Гульзада Ксан

29 марта 2024

В этом году 8 Марта я встретила и отпраздновала лежа на кровати. Весь день:

– смотрела фильмы Греты Гервиг, 

– собирала плейлист из песен казахстанских исполнительниц, 

– перелистывала видео и фото с прошлогодних маршей, 

– читала твиты алматинских активисток, 

– завидовала подругам из Бишкека, которые пошли на марш,

– заказывала еду.

А ещё смотрела видео OYU Special с песней «Қарлығаш» и к вечеру начала агрессивно пересылать всем своим подругам видео Айганым и её розового лимузина. Услышала много вдохновляющих пожеланий про свободу, независимость, уверенность, но один мальчик умудрился напомнить про старое доброе «көктемдей құлпырып жүре бер». Выходные были длинные, и у меня была уйма времени, чтобы подумать об этом «празднике весны».

Окунувшись в свои воспоминания, я попала в детство, которое провела на Балхаше. Тогда 8 Марта был праздником, когда женщинам (маме и тёте) дарили набор кремов «Бархатные ручки», конфеты «Рахат» в коробках и, если очень близки, парфюм от сетевых beauty-брендов. В перечень подарков также входили торты, рулеты и любые другие сладости, которые можно было накануне найти в магазинах. И в итоге в моей деревне происходил своеобразный круговорот подарков – шутки про то, что подарок, который ты даришь, может вернуться к тебе самой, не были просто шутками. 

Тогда я не знала ни Бақытсыз Жамал, ни Ақбілек, ни Аққағаз Досжанову, ни Клару Цеткин и уж точно не знала Симону де Бовуар – женщин, которые боролись за права женщин. И, конечно, в то время цифра восемь в марте в моей голове была прочно связана с подарками. 

Школьная пора – период, когда 8 Марта стал праздником мам, бабушек и учительниц. Вместе с другими учениками я делала открытки с цветами на уроках труда, мы устраивали концерты, на которых сами же пели о безграничной любви к маме. И после родительский комитет дарил подарки девочкам от имени мальчиков.

Пройдёт ещё несколько лет, и я буду сидеть на лекции Молдияра Ергебекова и слушать про феминизм. Именно тогда я узнаю про разные нарративы, которые существуют вокруг Международного женского дня. Но пока всё ещё буду верить в то, что восьмого марта весь мир отмечает день «аяулы аналар, ақ жаулықты әжелер, құрметті ұстаздар және құлпырған қыздар».

В средней и старшей школах 8 Марта был днём, который напрямую коррелировал с будущим празднованием 7 мая. Шутка. В этот день нам обычно разрешали приходить в голубой, розовой или даже чёрной рубашке вместо белой. Можно было снять галстук и даже завить волосы! Мы ждали конца учебного дня, чтобы собраться классом, съесть всю еду, которую парни сами приготовили, слушать их тосты про то, какими классными мы были, и удивляться их подаркам. Один раз мальчишки подарили нам портреты! А ещё мы любили дружно залипать на клипы One Direction, Селены Гомес, Джастина Бибера, Қайрата Нұртаса, Moldanazar и устраивали караоке прямо в школе. Так как я была активисткой, в течение дня я ещё была озабочена поздравлением всех учительниц. Утром мы выстраивались в живой коридор, учителя дарили по одной розе своим коллежанкам, а мы хлопали и кричали «Поздравляем» и «құттықтаймыз». 

И, наконец, в шестнадцать лет я узнала, что 8 Марта – это день совсем про другое. Не про весну и красоту. Не про несмешные шутки, вроде «Молчи, женщина, твой день 8 марта». Не про то, что надо быть милой и прекрасной, чтобы получить заветные цветы и подарки. Я узнала настоящее предназначение этого дня и начала всю свою злость выплёскивать в длиннопостах в VK и Instagram и кричать о том, что мы празднуем не нежность, женственность и красоту, а солидарность женщин в борьбе за женские права и эмансипацию. Потом случилось чудо – я подружилась с девочками, которые строят первый спутник в Кыргызстане. Они рассказывали о маршах 8 марта, в которых принимали участие, показывали фото плакатов и видео с лозунгами марша. 

Сегодня я сама участвую в маршах в Астане. После карантина covid-19 я сходила уже на четыре марша. На одном из них мне удалось выступить с речью. Я говорила о том, почему мы должны ходить на марши. Да, я знаю про то, что в этой жизни никто и никому ничего не должен. Но я всё же верю в то, что я должна всем женщинам, которые жили до меня. Жили и верили в то, что женщина может учиться, работать, писать книги, публиковаться под своим именем, голосовать, иметь банковский счёт, заниматься фехтованием, подать на развод, носить штаны, занимать высокую должность, не носить лифчик и просто проживать свою жизнь на полную катушку. 

Зная то, что в какой-то степени возможности девочек, которые будут жить в 2124 году, зависят от меня, я выхожу на марш. Как я уже сказала – в этом году 8 Марта я провела в своей кровати и моей самой большой болью было то, что в этом году мне совершенно по непонятным причинам и непонятно кем не позволено выйти на марш. Ещё больнее было смотреть на видео из парка Ганди, где на согласованном властями мероприятии какая-то женщина выплясывала под трек «Ирины Кайратовны». И это происходило там, где мы вместе с другими женщинами могли бы говорить о Салтанат Нукеновой и 399 других женщинах, которые ежегодно умирают в нашей стране по причине бытового насилия. Где мы бы читали стихи про прошлое, настоящее и будущее казахстанских женщин, слушали бы песни наших крутых Еңлік, Данели, Аяулым, Назимы и Жанар. У нас украли этот марш. Но что ещё хуже, в тот день я не знала, что весь ужас начнётся позже. После праздников 11 марта в Астане начались предварительные слушания по делу в отношении Куандыка Бишимбаева, и я начала молиться всевозможным богам, чтобы он и все остальные виновные получили по заслугам, потому что в правосудие веры остаётся всё меньше. И я хочу, чтобы все женщины моей страны, наконец, смогли бы спокойно жить в родном Казахстане.

Обложка: Freepik