Контрольная работа: редакция Manshuq вспоминает школьных учителей
5 октября 2018
редактор Manshuq
Устав от травли в обычной, хоть и образцово-показательной школе, после седьмого класса я сбежала в художественный класс гимназии. Там всё было по-другому: совсем другой подход к учёбе, совсем другие учителя, которым есть дело до детей и их знаний. И вишенкой на торте был он, Георгий Станиславович Макаров, который вёл у меня рисунок и историю искусств. Симпатичный мужчина в стильном костюме, всегда саркастичный и безумно интересный. Пожалуй, это звучит так, словно я была в него влюблена, но нет. Этот человек всего лишь открыл стеснительной отличнице дивный новый мир.
На первом уроке было страшно до дрожи в коленях и срывающегося голоса. Хаотично расставленные парты с изрезанными столешницами, покрытые пятнами красок. Все полки, шкафы и некоторые столы занимали какие-то баночки, бутылочки, сушёные овощи, цветы, гипсовые головы и прочие странные предметы (особенно впечатлила композиция из очень натурального человеческого черепа и подсохшего граната на стопке потрёпанных книг). Бесчисленное множество картин разной степени готовности по всем углам и стойкий запах акрила в воздухе. И без того слишком непривычный антураж дополнял весьма специфичный рок (кажется, это была финская Apocaliptica) и сам преподаватель. Абсолютно лысый молодой мужчина с пронзительными голубыми глазами был одет в идеальный тёмно-синий костюм со строчкой по краям, из-под штанин выглядывали цветные носки. К слову, эти его костюмы – вообще отдельный персонаж, яркая демонстрация того, что набивший оскомину официоз может и должен превращаться в творчество. Оправиться от шока Георгий Станиславович не дал. Увлекательный рассказ о наскальной живописи перемежался с колкими комментариями и саркастичными замечаниями. Мне очень хотелось залезть под стол, чтобы, не дай бог, он меня ни о чём не спросил и вообще лучше даже не смотрел в мою сторону. Было совершенно невозможно распознать, шутит он или абсолютно серьёзен. И сама манера вести урок просто взрывала все привычные шаблоны.
Да, художницей я так и не стала (каракули в блокноте на скучных лекциях не в счёт). Но зато научилась мыслить критически, освоила сарказм и стала свободной.
основательница Manshuq
В отличие от других учителей в моей школе эта новенькая «англичанка» была молодая, стильная и с горящими глазами. Дина Еркеновна выделялась из толпы сразу.
Даже тот кабинет, который ей выделили для уроков, не походил на те, где мы учили математику или грамоту, – находился он в новой школьной пристройке, и все парты в кабинете были развёрнуты в сторону больших окон.
Наш класс поделили на группы для изучения английского языка, и я страшно гордилась, что попала к ней. Дети другой группы поглядывали на нас свысока – у них была сильная преподавательница, из-за которой все и шли в «тридцатьпятую», а у нас – непонятная новенькая, ещё и молодая, наверняка опыта не хватит.
Мне казалось, что она выделяет меня среди всех учеников. На других уроках я была крепким середняком, на меня никто не обращал особого внимания, и мне из-за природной стеснительности никогда не приходило в голову требовать особого отношения. А она была другая – она не обращала внимания на то, что я стесняюсь, и спрашивала меня чаще, чем все остальные учителя. Я раскрылась и не боялась быть первой, громкой и говорить неправильно.
После этого праздника вся школа подхватила традицию наряжаться на Хеллоуин и ходить по классам просить конфеты.
А весной она неожиданно ушла. Я ненавидела её мужа, который приходил за ней после работы, потому что, по слухам, он попросил её не работать. Это был огромный, с длинными волосами и грубыми чертами лица мужчина. Я никогда не понимала, почему они вместе – потому что они совсем не подходили друг другу. Я плохо помню, как она прощалась с нами, но эмоции к этому гиганту, который лишил нас праздника уроков английского языка, не забуду никогда.
С её уходом школа опять превратилась в повинность со старомодными учителями и подходами, где никто не пытался достучаться до меня, где выделяли детей чиновников или просто «включённых» мам.
Но моя любовь к английскому языку осталась. И я безмерно благодарна Дине Еркеновне за то, что она показала мне, на что я способна, что не страшно быть громкой и нескладной. А ещё я поняла, что нельзя давать права другому человеку распоряжаться твоей судьбой, ведь я до сих пор помню её потерянный и печальный взгляд, когда она уходила.
главный редактор Manshuq
Так получилось, что до шестого класса у меня всё время менялись учителя – первая учительница ушла уже через год, потом был череда самых разных преподавателей начальной школы, в пятом классе наш классный руководитель от нас просто отказалась, и наш класс расформировали. Я тогда попала в класс Виктории Владимировны Стародедовой. О ней и хочу рассказать.
Виктория Владимировна – преподаватель русского языка и литературы (до сих пор преподаёт в моей средней школе № 11), но самое главное – она была классным руководителем в нашем шестом «А». То ли потому что она была молодым педагогом, который вот только пришёл в школу после университета, то ли просто в силу своих человеческих качеств, но Виктория Владимировна умела общаться с нами, как никто другой. И, как мне кажется, она умела с нами дружить.
Наш неугомонный шестой «А» потрепал немало нервов самым разным предметникам, но на уроках русского и литературы мы не хулиганили. Лишь однажды разошлись (не помню, что конкретно натворили) и по-настоящему обидели любимую учительницу. После последнего урока мы долго не расходились по домам, смотрели из коридора на грустную Викторию Владимировну в классе, а потом пошли под окна нашего восьмого кабинета и долго кричали: «Виктория Владимировна-а-а! Простите на-а-ас!» До тех пор, пока она уже с улыбкой нас не заставила уйти, потому что в других классах всё ещё шли уроки.
Мы продолжаем дружить и сейчас. Правда, очень редко видимся – у всех уже давно своя взрослая жизнь… Но так это здорово – знать, что всегда можно приехать в свою деревню, прийти в дом своей учительницы и по привычке поговорить обо всём, что сейчас волнует.