Смотреть в апреле: пластический спектакль Surfactant

Алёна Тимофеева

12 апреля 2023

Jolda существует с 2020 года, и за это время театр выпустил несколько успешных спектаклей. Но времена меняются – меняется и театр. В прошлом году к команде присоединился режиссёр Антон Шмаков – актёр Екатеринбургского театра современной хореографии, обладатель премии «Золотая маска». 

«Я в Алматы с сентября прошлого года. Поначалу мне очень хотелось интегрироваться, найти единомышленников, и мне очень повезло познакомиться с ребятами. Сейчас я нахожусь в абсолютно комфортной среде. Когда ты видишь, что в другом мире люди, как и ты, хотят что-то создавать, ты подключаешься к этой энергии и всё остальное становится вторичным.

С января мы работаем над спектаклем Surfactant – это часовая постановка, первый мой проект такого размера. Для меня здесь всё новое, хотя раньше я видел со стороны, как создаются подобные проекты. Это процесс, когда ты не знаешь, что будет дальше, можешь только примерно представить. Но в ходе работы я понял, что всё, что я делаю, – о путешествии внутрь, о контакте с собой. Однако в этот раз к чисто анатомическим аспектам танцтеатра – представлении тела в его природной форме (или, скорее, бесформенности) – прибавилась и структура человеческой психики и отношений.

В спектакле есть сюжетные линии, но для меня гораздо важнее атмосфера и идея, что человек, будучи в контакте с собой, может сделать хорошее движение вперёд.

Большим слоем в спектакле идёт местная тематика, но скорее через мои впечатления о ней и ощущения ребят, которые танцуют. Некоторые из них знают народные казахские танцы, и это отчётливо скользит в их пластике. Так что это будет не стилизация, а именно наше отношение. Я исследовал казахские мифы, но не смог составить список конкретной литературы. Я не хочу эту энергию визуализировать на сцене через костюмы или музыку. Мы взяли образы не физические, а скорее процессуальные – про что тот или иной миф в человеческой душе?»

«Мы решили поэкспериментировать и новый спектакль сделать при помощи зрителей. Но когда я начала разбираться в понятии краудфандинга, поняла, что ничего о нём не знаю. И что-то мне подсказывает, что не я одна в нашей стране. Люди воспринимают это как пожертвование, хотя это – полноценное сотрудничество. Это не работает как «я пожертвовал деньги – моя совесть чиста». В нашем сборе есть лоты, то есть мы отдаём что-то своё, будь то знания, опыт или вещи. К примеру, мы продаём кувшины ручной работы, которые стали неотъемлемой частью нашего театра. И когда я понимаю, с какой любовью люди присылают нам деньги, я с такой же любовью упаковываю и отправляю кувшин, чтобы он радовал своего нового хозяина. Это работает восьмёркой: мы отдаём столько же, сколько нам прилетает.

К сожалению, в нашей стране нет платформы, которая объединяла бы и упрощала процесс краудфандинга. Должна существовать институция, которая отслеживала бы прозрачность. И здесь речь не только об искусстве, но и о здравоохранении, образовании и других сферах. Очень хотелось бы, чтобы термин «краудфандинг» у нас прижился, потому что это удивительная возможность сотрудничества. Даже не так – это какая-то магия! Ты думаешь: «Не хватает денег на краску». И тут тебе приходят 30 тысяч на карту с подписью «Пусть будет спектакль»! Это очень греет.

Да, было страшно, что не сработает, что не соберём нужную сумму. Но есть вера, что всё куда-то придёт, и если не выстрелит план А, перейдём к плану Б, а там – сколько букв в алфавите (смеётся). Всегда можно что-то придумать, и мы готовы к любым трансформациям. Очень хочется жить через творение чего-то прекрасного.

Может, это звучит пафосно, но я тоже хочу, чтобы что-то менялось. Признаюсь, я продала машину, чтобы покрыть некоторые затраты на постановку. Мной движет вера, что это важно и нужно не только нам, но и зрителям, миру. И она здорово укрепляется, когда через час после запуска краудфандинга у нас ушло два пригласительных. На данный момент мы собрали 155 тысяч. Понятно, что нужно больше, но это очень ценные деньги. Не будь их, я бы подумала насчёт машины».

И здесь напрашивается закономерный вопрос: а есть ли уверенность, что все эти усилия не зря? Готов ли наш зритель принять такой продукт?

Жанна объясняет:

«Сейчас мы ведём переговоры с разными алматинскими площадками. Несмотря на то, что Jolda – интернациональный проект, он наш, отечественный. И нам хочется расширять его здесь. Не хочу, чтобы повторилась история звёзд, которых сначала не принимают на родине, а после успеха за границей говорят: «Ой, так это же они! Да, мы их любим!» Хочется, чтобы проект приняли и полюбили в Казахстане, а уже потом везти его за рубеж и углублять понимание нашей страны там. Мы обсуждали наш проект с представителями европейских стран, и они в один голос говорили: «Нам очень интересно увидеть вашу внутреннюю этнику. Не то, что вы копируете с нас, а именно ваше локальное».

Философия Jolda – не бояться новых людей, энергий, задумок. Может, поэтому с нами случилась уникальная история: нас поддержали Министерство культуры и Корейский театр, предоставивший сцену. Такая редкость, чтобы государство помогало независимому театру, но эта ситуация показывает, что есть заинтересованность в новых коллективах.

Мы давно говорим, что Казахстан должен занять место в списке лучших стран. Но делать большой упор на развитие разных отраслей и не уделять внимания искусству – это палка о двух концах. Поэтому Jolda – это не социальная работа из серии «я художник, я что-то там творю», а общий вклад в развитие культуры в стране.

Я рада, что начался диалог. Что банки поддерживают театральные коллективы. Ведь искусство – это не про подачки денег, лишь бы что-то сделать, а это ещё и внутренний ресурс, который работает в плюс. Если мы все поймём, что Казахстану нужно гармонично развиваться во всех областях, очень скоро можем стать второй Швейцарией».

Увы, текст не передаёт горящих глаз, с которыми ребята рассказывают о своей работе. Несмотря на накопившуюся усталость, они смотрят вперёд с надеждой.

«И Jolda, и Surfactant очень повлияли на мою веру в себя, на создание новых опор, – отмечает Антон. – Да, в работе есть много трудностей, связанных с человеческим фактором. Это риск, когда ты кладёшь всё, что у тебя есть, и в итоге либо выигрываешь, либо нет. Но результат зависит от твоих собственных действий. Риск в том, что я хочу совместить творческую реализацию и обычные человеческие потребности. Потому как последние несколько месяцев я полностью в этом проекте и, буду честен, пока проедаю имеющиеся финансовые запасы. Надеюсь, что всё получится».

Но когда спрашиваешь ребят, дарит ли им это счастье, они улыбаются и отвечают: «Безусловно». И оно гораздо больше, чем риск.

Фотографии предоставлены героями материала