Режиссёр и основатель «АRТиШОКа» Галина Пьянова – о способности любить

25 декабря 2025

Полюбить Чехова легко. Он очень честный писатель. Мне кажется, честнее просто невозможно. Если говорить о драматургии – это невероятное сочетание: жёсткость по отношению к человеку и любовь одновременно. Понимание и медицинский взгляд со стороны, потому что он врач, и тут же способность понять и полюбить этого человека: почему он так поступил, почему здесь сделал гадкий шаг, а здесь – вдруг снова хороший человек. Для меня это и есть Чехов.

Мы в него закопались и не хотим выкапываться. Нам так хорошо внутри, что мы бы ещё полгода репетировали. Потому что он вскрывает нас самих – какими мы на самом деле являемся. Вот это и есть любовь к Чехову. Его языком, правда, можно просто говорить. И всё понятно. И ещё смешно. И страшно. Мы для спектакля взяли аутентичные русские песни – не «Калинку-малинку», а настоящие. Страшные песни, которые поются весело. В одной из них муж поёт больной жене:

 «Ты вставай, вставай, моя жёнка.

 Если не встанешь – умрёшь,

 а я пойду в лес,

 отрублю сосёнку

 сделаю гробочек,

 положу тебя в гробочек,

закопаю

и пойду с красными девицами гулять».

И это поётся весело. Мы сначала были в полном шоке: что это вообще? Потом долго думали и позвали Ирэну Аравину, спрашиваем: «Почему так? Объясни нам как музыковед. Почему это поётся весело?»

 Она говорит:

 – Это, возможно, чтобы не сглазить. Такая мотивация.

Вернёмся к 25-му театральному сезону. Почему «Чайка» – юбилейный спектакль?

Это не самый массовый спектакль, он скорее воспринимается на каком-то более тонком уровне как гурманская еда, это как молекулярная кухня (смеётся). И я поняла, что нас самих нужно встряхнуть, чтобы уйти от собственных штампов. Я очень люблю авторский театр и мало работаю с драматургией, чаще переписываю, инсценирую литературу. Иду по улице, разговариваю с Настей Тарасовой – и вдруг всё сложилось, началось в голове распределение ролей на «Чайку»: кто кого играть будет. Я практически наизусть знаю текст «Чайки». Это же пьеса про театр, про нас, про призвание, как быть с этим призванием. Про то, как талант может погубить. Как Дорн в пьесе сказал: «Ваш талант может убить, если с ним не работать». Мне интересно это разбирать с ребятами. Нина Заречная в начале пьесы говорит: «Я хочу быть актрисой». И в конце: «Я буду актрисой». Несмотря ни на что. Чайка взлетает, несмотря на то, что её убили.

А Костя Треплёв. Он режиссёр или писатель? Я считаю, он режиссёр. Он написал странную пьесу, но сделал талантливый спектакль. С луной и пустым пространством. Вы попробуйте так рассчитать время спектакля, чтобы луна всходила в нужное время! Это высший пилотаж. Он просто не пережил провала, зрители его не поняли. И он не перетерпел, не переплакал, не переорал. И не пошёл в режиссёры. А если бы пошёл, то, может быть, и с Ниной всё было бы хорошо. А надо было перетерпеть первый провал. И стать режиссёром.

А как ты с режиссёрской точки зрения видишь свою, артишоковскую «Чайку»?

Перед премьерой сложно говорить, но я попробую объяснить. Мне хотелось бы, чтобы было меньше режиссёрских интерпретаций, я боюсь закрыть текст режиссурой и боюсь потерять Чехова. Хочу, чтобы был внятен текст, без особых решений, которые могли бы отвлечь зрителя от текста. Эта одна из главных задач сегодня. Потом пустое пространство. С ним ребятам сложно работать, они не могут согласиться с тем, что нет никаких декораций. Я хочу немножко отстоять Костю Треплёва в его режиссёрском праве. Он чуть-чуть рано родился. Это сегодня иммерсивный театр самый востребованный, иммерсив все хотят. А тогда рано было. А он просто раньше времени родился. Вообще, к Косте я отношусь как к живому человеку. У меня есть ощущение, что он жив.

Я вижу, что это всё-таки актёрский театр. Классный текст, классная пьеса, классная история, классный сюжет. Очень много любви. А любовь играть очень трудно, особенно в наше время. И особенно новому поколению.

Мы были какие-то другие всё равно, я прямо это ощущаю, как актёры мы легче играли любовь на сцене. Сейчас приходится ломать и преодолевать непонимание. Какие тут разговоры? Просто любите – и всё. Зачем об этом думать?

А для «АRТиШОКа» такая постановка – это вызов?

Конечно, для «АRТиШОКа» это эксперимент! Это подтверждает, что мы театр экспериментальный, потому что мы делаем костюмный театр, мы никак не осовремениваем пьесу, то есть мы не привносим ничего, что обычно «АРТиШОК» делал при постановке того же Шекспира, переносил в наше время. Мы не переносим в наше время. Мы сидим в том времени, в котором был Чехов, в котором он придумывал этих людей. Пытаемся их сделать максимально живыми, понятными. Некоторые слова нас прямо будоражат. И мы в жизни так начали разговаривать, смеёмся, оттого что у нас лексикон меняется. Мне ребята говорят: «Ты, наверное, с детства хотела Чехова ставить». Я говорю: «Нет, я просто всегда любила Чехова». Потому что пьеса классная. И страшная пьеса. Говорят, что она несчастье приносит. Ну посмотрим.

Это не так, что прямо супермасштабная идея, чтобы к юбилею потрясти всех. Ну, не знаю, масштабами. Человечностью хочется, сейчас же человечностью хочется потрясать. Потому что сегодня её критически не хватает. Зачем люди уничтожают друг друга? Это же так ужасно. А у Чехова есть что этому противопоставить.

А сколько вы уже работаете над «Чайкой»?

Это же спектакль о театре, о том, каким театр может быть. И как эта рефлексивность у вас проявляется?

У нас есть свои страхи. Иногда нас отторгает зритель, сидя в зале. И мы это обсуждаем и пытаемся понять зрителя на его территории. Ведь сам спектакль начинается со спектакля Треплёва. Все собираются на спектакль, и мы с этого момента пытаемся понять: что произошло? Ведь талантливая идея, талантливый текст. Гениальный замысел с восходящей луной. Молодая, красивая девочка, достаточно трогательная. Я её видела в стольких постановках. Даже если её делают очень смешной, глупой, она всё равно трогательная, талантливая девочка, которая стоит на какой-то сделанной сцене внутри озера и читает «Люди, львы, орлы, куропатки». И зрители сразу же её отторгают. Они пришли с какими-то тарелками, с какой-то едой. Пять секунд смотрели и тут же решили, что это непонятно, значит, неталантливо. То есть даже не было попытки понять. А у него не было попытки донести. Они просто поругались. У него не было попытки переждать и попробовать второй раз, чтобы найти своего зрителя. Мне интересно, где произошёл этот разрыв между зрителем, актёром и режиссёром. Мне интересно рефлексировать: нужен ли театр сегодня, какой он нужен. Мне интересно понять: почему сегодня ещё важен Чехов, и хочется вернуться в понятную историю. И я, когда разбираю, понимаю, что это очень непонятная история. Мы разбираем с ребятами её пять месяцев. И этой лабораторией можно заниматься бесконечно. Если бы продюсер не торопила нас с премьерой, мы бы ещё полгода сидели. Мы самодостаточны внутри этого материала. Иногда кажется, что нам уже и зритель не нужен. Потому что мы сами что-то в себе вскрываем, проверяем. И мы выходим очень… счастливые. Мы все друг с другом разговариваем, мы счастливы, нам хорошо. С нами происходят огромные профессиональные изменения. И это удивительный, необходимый процесс. У меня, наверное, впервые нет такого жёсткого волнения перед премьерой. Я знаю, что даже если что-то будет не готово, мы всё равно выйдем и мы будем готовы. Я не знаю, у меня какое-то желание выйти. Не страх, а желание выйти и посмотреть, что будет дальше.

А что ты зрителям могла бы посоветовать перед премьерой?

Я об этом, оказывается, меньше всего думаю на «Чайке». А ведь обычно я об этом очень сильно думаю, психую. А тут у меня впервые нет вопроса, кто будет смотреть? Кто придёт, тот будет смотреть. Тут очень интересные актёрские работы растут сейчас, прекрасные актёрские работы. Играют же молодые артисты! Мне кажется важным, что идёт энергия другого, молодого поколения, кайфующего от материала конца XIX века. Это же совершенно новый контекст!

В этой пьесе все друг друга любят, но никто не любит взаимно. Там всё время пересекающиеся линии и нет ни одного персонажа, который был бы с тем, кого любит. Все запутались. Вот же видно, что вот он момент, когда вы можете быть вместе. Бумс, и почему-то нет. Это так здорово. У нас недавно появилась такая внутренняя игра: кто из героев «Чайки» ты в жизни? И кто-то говорит: я больше Аркадина или я больше Дорн. А я недавно говорю: «Я Сорин» (хохочет). И мне стало ещё смешнее. Особенно, когда спина потянулась, а я такая: «И в 60 лет жить хочется!»

Кто из нас Маша? Кто из нас Медведенко? Мы сегодня его разбирали. И вот его всегда играют таким пришибленным дурачком, а я хочу, чтобы Медведенко был оправдан. Его проблема, его вот эта мягкость, слабость только в том, что он любит. А она просто беспокойная девушка. Не так, что вот он такой бесхребетный человек, все об него ноги вытирают. Да нет, об него, может быть, и нельзя было бы вытирать, только он её очень любит. И вот там везде так. Вся пьеса такая. Классная. И мы все есть в этой пьесе. И вы тоже.

А почему «Чайка» – это комедия?

Это же пьеса о том, что у всех была какая-то мечта и она не реализовалась. Вот мне кажется, это самое страшное, и мы пытаемся это тоже вытащить. Три действия Чехов пишет таких лёгких людей: веселящихся, чего-то желающих, но ничего не делающих, как Чехов обычно и пишет. И они все что-то такое опубликовывают – свои желания, не думая о последствиях: «Выйду замуж, вырву с корнем любовь!»

Четвёртое действие – ты замужем, у тебя ребёнок и ты несчастлива.

Или «Я хочу славы, и ради этой славы готова на всё, я буду есть только хлеб!» Пожалуйста: умер ребёнок. И почему я ещё думаю, что у неё будет слава? Потому что она реально попросила у Вселенной славы. И она её получит. Но какой ценой?

Хотел стать этим и не стал. Хотел стать этим, зато стал статским советником. Ну, это получилось само собой. Если бы ты хотел стать литератором, ты бы писал. Так по факту и есть. И вот так смотришь и думаешь: «В чём твоя проблема?» Если ты хочешь стать литератором, пиши. Поэтому «Чайка» – комедия.

И ещё у автора взгляд отстранённый. Он видит, что человек может поменять ситуацию, каждый может изменить ход своей судьбы и ход своей жизни. Но герои Чехова ведут себя смешно: у них конкретные предлагаемые обстоятельства, а они... Ведь сущность комедии заключается в том, что персонаж игнорирует предлагаемые обстоятельства. Он ведёт себя как дурак. 

Галя, пора подвести итоги года: с каким настроением идём на премьеру «Чайки» 26 декабря. Чего ждём?

С новогодним настроением, конечно, с весёлым, новогодним. Мне кажется, классное завершение года. Главное, чтобы не было войны, землетрясений, а был только театр, Чехов, праздник. Потому что даже комедия «Чайка» – это почти новогоднее чудо. Это дар – возможность поставить такую пьесу. И играть её. И посмотреть. И ещё раз посмотреть. Стотысячный раз. Там же есть такое: «Ненавижу театр! Люди стотысячный раз играют одно и то же, едят и пьют, едят и пьют». Вот стотысячный раз посмотреть зачем-то на жизнь, на себя, посмеяться с нами. Полюбить рядом сидящего с тобой человека, другими глазами посмотреть на мужа, на жену, нам на зрителей другими глазами посмотреть, зрителям на актёров другими глазами посмотреть.

Вот за этим надо Чехова ставить и смотреть. Чтобы любить и расти над собой.