Личные истории: как сегодня изменился подход к родительству? 

Анель Смаилова

16 января 2024

Мои родители достаточно прогрессивные. В плане выбора деятельности мне всегда предоставляли полную свободу. Однако, как единственный ребёнок в семье, я всегда чувствовала давление ответственности: нельзя было плохо учиться, делать ошибки и выбирать неправильное, с точки зрения родителей, направление. Сегодня излишний перфекционизм и требовательность к себе и другим иногда мешают работе и личным отношениям. Мне стало интересно: а как обстоят с этим дела у других и как изменился подход к воспитанию у современных родителей?

Александр: Отношения с родителями у меня были стандартно советские. Сейчас понимаю, в этом есть минусы. В моей собственной семье всё по-другому – отношения с ребёнком более открытые и доверительные. Мне родители никогда не разрешили бы, например, не учиться. Сейчас же появилось много сфер деятельности, где классическое образование не обязательно. Ещё пример – про свободу выбора в увлечениях: наши родители направляли туда, где выгодно или полезно. Это плохо, так как в дальнейшем я не знал, чем действительно хочу заниматься. Замечаю, что сам иногда поступаю, как мои родители, но стараюсь перестроиться. Мы больше прислушиваемся к желаниям дочери и всегда спрашиваем у неё, чего хочет она.

Юлия: Мои родители развелись. У каждого своя семья. Сейчас у нас лучше отношения, чем в детстве, благодаря психологической помощи и проработке с обеих сторон. Мне всегда говорили, что я могу выбирать и ответственна за свою жизнь. Сейчас моей дочке пять, и она ответственна за элементарные вещи, например, выбор одежды. Я думаю, это важно, чтобы она в будущем понимала, что ей нравится, а что нет. 

Александр: В моём воспитании отец мало принимал участие. Но я всегда мог с ним поговорить на любые темы и получить совет или проконсультироваться по сложившейся ситуации, спросить, как поступить правильно. Отец помогал своими рассуждениями, направлял и давал советы. В моей семье, инстинктивно, я тоже мало принимаю участие в воспитании. Но благо, что у меня умная и проницательная супруга, которая изучает все моменты по воспитанию и может мне подсказать. Она объясняет, почему важно в определённые моменты поговорить с дочерью, подбодрить и успокоить.

Юлия: Мой отец присутствовал в моей жизни не часто, так как родители были в разводе и я жила с мамой. С моим мужем всё по-другому, что мне очень нравится. После родов я довольно рано вышла на работу, и для меня моя профессия очень важна. Мой муж поддерживает меня. Я могу оставить его с дочкой даже на неделю, не волнуясь, что что-то случится. У Лии есть отец, который её очень любит и хорошо умеет с ней общаться.

Александр: Мы договорились с супругой, что наказывать дочку будет только она, так как девочка никогда не должна видеть агрессию со стороны отца. Это формирует её образ мужчины, то есть если я буду бить и кричать, то в дальнейшей жизни для неё это станет нормой. Раньше я мог накричать или шлёпнуть, но сейчас я стараюсь вовсе не ругать дочку. Было несколько моментов, когда дочка пыталась обмануть нас. Тогда мы с супругой сели все вместе и проговорили это, что мы не обманываем друг друга и всегда будем честны.

Юлия: Я против физических наказаний, в том числе шлепков. Для нас Лия – отдельная личность, а не собственность. С ребёнком нужно разговаривать, но я против вседозволенности. Мы объясняем Лии, что она может делать всё, не причиняя вред себе и окружающим. Я за позитивные наказания, а не запреты. Например: она не слушает, слишком яро отстаивает свою точку зрения не по возрасту и упирается, тогда ей нужно убрать в комнате.

Александр: Хороший родитель – человек, которому ребёнок может всегда открыться, будет делиться своими переживаниями и проблемами, искать наставления и поддержки. К этим критериям и сводятся все вытекающие последствия: не принимаешь участия в жизни ребёнка и не обращаешь внимания на его проблемы – со временем он от тебя закрывается.

Юлия: Невозможно воспитать ребёнка так, чтобы потом он не был обижен на родителя. Я знаю, что и у дочери будут обиды на меня. Я просто хочу дать ей стержень, с которым она будет знать, с чем работать (с тем же психологом). Я ей говорю уже сейчас, что хожу к психологу, кто такой психолог и что это не стыдно. Хороший родитель – это тот, кто закрывает базовые потребности ребёнка и адекватен. Я считаю себя больше хорошим родителем, потому что я постоянно учусь быть в этой роли, работаю над нашими отношениями.

У меня есть только мама. Отец погиб, когда мне было восемь. С мамой у меня прекрасные отношения, я могу ей рассказать всё как есть. У меня есть кровный младший брат, у нас один отец, но разные матери. Мы никогда не жили вместе, но мы поддерживаем отношения. Также у меня есть двоюродные сёстры. Для меня они как родные, мы росли вместе. Моя тётя, их мама, умерла, когда они были маленькие. Их взяли на воспитание дедушка и бабушка, праздники и каникулы мы проводили вместе.

После рождения моего ребёнка отношения с мамой стали ещё ближе, потому что я поняла, каково быть матерью. Моя мама всегда усердно работала, поэтому я тоже трудолюбива и с шестнадцати лет уже хотела работать. Также она пример для меня взрослого, здравомыслящего, позитивного человека, который любит и поддерживает своих близких. Я хочу передать это своему сыну, но не втолковывать, что он что-то должен, а показывать на своём примере. У меня не было никаких травм и никаких обид на маму, поэтому нет вещей, про которые я думаю, что «никогда бы не поступила так со своим ребёнком». Надеюсь, я также смогу вырастить своего сына хорошим человеком.

Мой муж лет с двадцати мечтал о семье и детях. Когда мы поженились в 33 года, мы уже осознанно хотели ребёнка, поэтому мой муж подошёл со всей ответственностью к роли отца. Обычно у нас в стране отцы не вовлекаются в воспитание детей, особенно когда они маленькие. Мой муж играет с нашим ребёнком даже лучше, чем я. Мы вместе на фрилансе и оба одинаково занимаемся сыном. 

Когда я родила, у меня не было опыта взаимодействия с детьми, поэтому я сразу начала читать и смотреть всю информацию. Всё, что есть в интернете, противоречиво. В первое время меня сильно бросало в тревогу, так как я не понимала, кого слушать и что делать. Сейчас я уже сориентировалась, смотрю несколько адекватных специалистов, фильтрую, стараюсь справляться с этими потоками информации и плюс прислушиваюсь к себе.

Я против запретов и наказаний. Нужно всегда объяснять ребёнку так, чтобы он понял, что хорошо, а что плохо. Когда дети ведут себя плохо, часто они просто не понимают даже значения своих действий или слов. У меня в детстве не было такого, чтобы мне запрещали без объяснений, мне всегда отвечали на вопросы и разъясняли. Я помню, один раз лет в шесть сказала матерное слово при всей семье, не понимая его значения. Меня не ударили по губам, не накричали. Мама села со мной и обсудила, что это за слово и почему нельзя его говорить.

На мой взгляд, хороший родитель должен быть любящим, заботливым, оберегающим, понимающим и вовремя отпускающим. Ему не стоит перекладывать на ребёнка свои ожидания. И плюс сам родитель должен быть адекватным человеком».

Детство у меня было хорошее. Меня баловали игрушками, я ходила в частный садик и школу, у меня всегда была одежда, любые хобби и книги, которые я хотела. Но я бы не сказала, что у меня были открытые отношения с родителями. Мой папа, как и многие другие в советское время, почти не принимал участия в моём воспитании. Эмоционально он закрытый человек и никак не выказывал любви. Он был холодным человеком, поэтому я боялась его. Во взрослом возрасте я решила эту проблему с психологом и сказала папе, что больше не боюсь его.

Дальше мы пытались понять, как общаться друг с другом. Сейчас отношения наладились, он начал общаться со мной как с равной, поддерживать. С мамой у меня отношения хуже, так как она гиперконтролирующий человек. В подростковые годы мне надо было возвращаться до шести вечера. Если я что-то планировала, то должна была отпроситься за две недели и подробно рассказать, с кем и куда. Весь контроль прикрывался тем, что она за меня переживает. Давило огромное чувство вины из-за того, что мама показывает, как она расстроилась. Даже если я всё делала правильно и была «хорошей дочерью», ко мне всё равно не было доверия. Кстати, ощущение отсутствия доверия мешает потом в отношениях с другими людьми.

Этот контроль продолжается и сейчас, учитывая, что я живу отдельно в другом городе и обеспечиваю себя сама. Мы с мамой должны созваниваться два раза в день, иначе она расстраивается. Если я не беру трубку, мама поднимает панику. Если не говорю, куда еду, она обижается.

Мне всегда транслировали идею, что работа – это наказание, от которого только устают. Мы жили в частном доме, в котором самым страшным местом для меня был сад – когда я говорила, что устала и хочу отдохнуть, меня отправляли туда работать. Мои родители считают, что смена рода деятельности – это отдых, хотя это не так. И в детстве, и теперь я не люблю копаться в земле и что-то выращивать.

Есть история, что я должна отвечать за родителей, когда они состарятся. Мысль, что мне нужно как можно раньше начать работать и хорошо зарабатывать, чтобы помогать родителям, у меня была лет с шестнадцати. Я всегда подрабатывала и у меня была установка, что у меня нет времени на развлечения и на личную жизнь, потому что мне надо зарабатывать деньги. Эмоционально я отвечаю за родителей уже давно. Я с подросткового возраста улаживаю конфликты их личных отношений, планирую, куда мы едем на праздники, решаю – покупать нам машину или нет, брать собаку или нет.

Я люблю детей, люблю своих племянников и детей друзей. Но я не хочу своего ребёнка. Во-первых, боюсь, что буду совершать те же ошибки, что мои родители. Во-вторых, я хочу, чтобы у моего ребёнка, как и у меня, было всё: и игрушки, и книги, и какие хочешь дополнительные занятия, и хорошая школа, и университет. Растить ребёнка очень дорого в современном мире. Лучше не родить ребёнка и жалеть, чем подарить жизнь и пожалеть об этом. 

«Поколение, которых воспитали выходцы из СССР, выросли и сами становятся родителями. Есть определённая последовательность в поведении родителей с детьми и этих детей со своими детьми. Если в детстве вы видите одну модель отношений родителей к детям, то, скорее всего, вы повторите те же ошибки или, наоборот, положительные моменты со своим ребёнком.

Очень часто встречаются завышенные ожидания родителей от самих себя. Я связываю это с ростом количества разнообразной информации по этой теме. Люди верят, что существуют идеальные родители, которые всегда слышат, понимают и поддерживают своих детей. В реальности родитель, у которого тоже есть сложности в отношениях, есть работа, не может постоянно быть в ресурсе, чтобы быть идеальным мамой или папой. Это палка о двух концах: если родитель требует много от себя и недоволен собой, то и к ребёнку такое же отношение. На территории бывшего СССР завышенные ожидания – самый большая проблема.

Следующий момент, который я наблюдаю: большинство не знают, как быть родителями. Родительство накладывает огромную ответственность. Послеродовая депрессия у матери и у отца – довольно частое явление. Иногда люди просто не готовы стать родителями или представляют себе другой образ родительства, чем оно есть на деле. У нас куча информации: как ухаживать за ребёнком, какой идеальный режим дня, как кормить ребёнка, как воспитывать, как быть любящим. Но очень мало говорят, как быть адекватным родителем, который иногда ругается, учится договариваться и общаться с ребёнком.

Наказания физические и унижение – это табу, потому что так вы подрываете доверие ребёнка не только к себе, но и к внешнему миру. Важнее всего выстроить доверие, чтобы ребёнок мог прийти к родителю за помощью. Физические наказания влияют на понимание личных и чужих границ, на чувство безопасности и доверие в последующих отношениях. Из этого вытекают тревожность, пассивность и затаённый гнев. При физических наказаниях ребёнок просто не научится решать конфликты без кулака.

Надо понимать, что трёхлетку, который сейчас в истерике, бесполезно шлёпать. Подростка ремнём – уже поздно, потому что он не боится родителя. Или же если ребёнка уже били – значит, есть атмосфера страха, а родители не умеют решать конфликты по-другому. Тогда встаёт вопрос про зрелость родителей. Вопрос отцов и детей – фундаментальный и никогда не закончится. Мы не можем вдруг стать все умными и знать, как правильно. Но мы можем хотя бы попытаться стать лучше».

Изображения: freepik