Айсулу Азимбаева:

«Я – хороший ремесленник, который умеет работать в коллективе»

12 июня 2019

— Мне кажется, страх – такая большая иллюзия, которую мы создали у себя в голове. Как мы можем говорить, что мы чего-то боимся, если мы этого не пробовали? Когда я слышу «6000 м» или «42 км» – мне хочется попробовать и понять свои силы, нежели сказать «Я этого боюсь» и не делать этого. Важный момент – я никогда просто так не бросаюсь в авантюры, которые могут навредить моему эмоциональному или физическому состоянию. Для этого нужна большая подготовка.

Сейчас у меня нет цели поставить рекорд. Когда-то была. Сейчас мне важно не улучшать время или не идти выше, а кайфовать от процесса, принимая себя в нём. Мне нравятся сильнейшие физические нагрузки, потому что в обычной жизни мы их не испытываем. Когда мы нагружаем тело, мозг начинает думать совсем по-другому. Мы учимся думать иначе. На мой взгляд, это просто ещё одна из возможностей узнать, услышать и увидеть себя настоящего в критической ситуации.

Спорт воспитывает дух и влияет на мозги. И это здорово – развивать свою рациональность, свою эмоциональность, смекалку и привычку быстро реагировать. Мне как «человеку тела» интересно и танцевать, и заниматься спортом на выносливость, чтобы понимать – как мой мозг реагирует на те или иные ситуации. 

— Я много путешествовала по странам Юго-Восточной Азии, и это повлияло на моё мировоззрение. Не скажу, что я искатель духовных практик, но такие поездки всё равно оставляют свой след. Я научилась принимать судьбу. Не хочу оперировать какими-то высокими понятиями, но я верю, что всё, что с нами происходит, – происходит не просто так. Если чему-то суждено случиться, зачем тратить свои эмоции и нервы, думать и бояться? Есть, конечно, вещи, которые зависят от нас, от нашего выбора. Например, у меня есть выбор – пойти в горы или не пойти. И если я иду и со мной что-то случается, значит, так должно быть. Это страшно принимать, и я не скажу, что умею делать это легко или что я бесстрашно иду на такие авантюры. Но волков бояться, в лес не ходить. Как мы можем почувствовать весь кайф жизни, если постоянно создаём себе парниковые условия?

Желание пробовать новое и страх – это моя мотивация. Я чувствую себя, как маленький ребёнок, который не знает, что делать. И в такие моменты я учусь. Это моя мотивация не только в физическом, но и эмоциональном плане. Довериться человеку после большого разочарования – тоже страшно. Быть преданным кому-то – тоже страшно.

В такие моменты я себя спрашиваю, что лучше: обнажить себя, стать уязвимой, но живой, или закрыться и навешать на себя броню, быть сильной? Теребить своё сердце – это нелегко, поэтому мы и навешиваем на себя эту броню. И я тоже так делаю. Но каждый раз, когда у меня есть возможность влюбиться, я себе говорю: «Айсулу, по возможности делай это до конца». Не страдая, принимая всю любовь, которую тебе дают. Пусть это будет несколько дней, или несколько месяцев, или совсем мимолётно. Это важные вещи – принимать и отдавать любовь. Важные вещи – спорить с друзьями, иногда выводить их на конфликт, быть честными с ними. Это неприятно и это сложнее, чем придумывать себе обходные пути. Но это того стоит.

— Я точно знаю, что мы все умрём. Все. Человек слишком много думает о себе, придаёт много важности своей репутации, внешности, общественному мнению. Но это тоже иллюзия.

Это настолько не важно в контексте всей цивилизации! Кем бы я ни была, что бы я ни умела делать, какой бы популярной ни была, 50, 60, даже 80 лет – такая ерунда в контексте всемирной истории и истории возникновения Вселенной. Вот есть Вселенная, а вот есть мнение и рамки, которые мне пытаются навязать. Поэтому мне всё равно, что думает общество.

Когда я делаю большие вещи, например восхождение, когда вижу величие гор или вижу величие человеческого духа, когда он бежит 42 км, – всё остальное кажется мелким и не важным.

Я считаю, что если ты убеждён в чём-то, то никто не может это опровергнуть. Есть люди, которые очень оскорбляются, когда говоришь что-то про их убеждения, про их «бога». Я говорю, что моего «бога» – то есть моё духовное восприятие этого мира – нельзя оскорбить. Оно живое внутри меня, оно очень тёплое, это большая любовь. Как её можно оскорбить? Никак. Поэтому я, конечно, живу в окружении людей, но, честно говоря, мне не особо важно их мнение, касающееся моего восприятия или моей позиции. 

— Мне кажется, одинокие люди – они очень самодостаточные. Быть самим по себе – это большая работа. Мне вообще отлично быть самой по себе. Я себе задаю вопрос: «Зачем создавать пару? Есть друзья, есть близкие. Зачем создавать пару, отношения, над которыми нужно ещё больше работать?» Возможно, ответ есть любовь, когда она удваивается, появляется больше сил.

Одиночество – это неплохо, если уметь с ним справляться. Я не думаю, что в 50–60 лет я буду страдать из-за нехватки близкого человека, всё равно всегда будут друзья. Другой вопрос, что когда мы будем немощные в физическом плане, в 80–90, тогда одному сложно. И, наверное, государство должно как-то социально обеспечивать эту уязвимую группу людей – давать им возможность общаться, получать медицинское обслуживание, социальную помощь.

У казахов и у людей, которые были сосланы в Казахстан, было много детей. Это всегда дополнительные руки, дополнительная голова, пусть это и дополнительные рты. Я как-то пробовала жить в ауле, который выходил на кочёвку на жайляу, в юртах. И в семье было пять детей – каждые два года в этой семье появлялся ребёнок на протяжении десяти лет. И я понимаю зачем – потому что они просыпаются каждое утро, старший идёт погонять лошадей, девочки идут катать курт или чистить ковры, младшие что-то моют. Так там устроен быт, и он не актуален в городских условиях.

В моей семье не принято заводить много детей – лучше один ребёнок, но полностью обеспечен должным вниманием и любовью, которые родители могут ему дать. Чисто по-человечески я, конечно, хотела бы завести семью, родить ребёнка, попробовать себя в роли матери, узнать другие аспекты жизни. Но мне нужно сначала проработать саму себя, чтобы понять – готова ли я быть абсолютным неэгоистом. Я не хочу рожать детей для того, чтобы упрекать их в том, что я на них положила всё своё здоровье и всю свою жизнь. Или чтобы просто избежать одиночества.

— Люди чувствуют враньё за версту – кто-то лучше, кто-то хуже. Человек может улавливать эмоциональные вибрации, даже с чужим человеком мы всегда видим, когда он счастлив, когда нет. Так смысл врать?

Мне тоже страшно быть настоящей. Но у меня правило: чем ты «настоящнее», тем ты менее уязвим. Люди любят докапываться до каких-то твоих секретов, а если у тебя секретов нет, то им не до чего докопаться. А потом в какой-то момент вы настолько становитесь неинтересны людям, потому что с вас нечего взять. Не о чем сплетничать.

И ещё, наверное, подобное притягивает подобное. Я окружила себя такими людьми, которые очень честные. Которые иногда настолько честные, что иногда кажется: «Мне не нужно было знать эту информацию, спасибо!» 

— Конечно, когда ты молодая начинающая актриса, тебе хочется нравиться, тебе хочется зацепиться, тебе хочется поработать с кем-то, потому что твой талант не воспринимается адекватно в индустрии. По крайней мере у меня был такой путь – играть в начале по правилам. При этом я знаю много талантливых людей, у которых с самого начала была независимая позиция. Они многого натерпелись, через многое прошли, но именно их независимая позиция сделала из них таких артистов, которых уважают.

Да, я какое-то время очень сильно подстраивалась, училась. И в определённый момент я поняла, что востребованная, что я профессионал своего дела, что я могу играть по своим правилам. Это произошло не сразу. Я актриса кино и театра с 2011 года. И только последние 3–4 года я начала себя чувствовать достаточно хорошо в индустрии, когда я могу выбирать – принимать участие в проекте или нет.

Знаете, может быть, я не суперталантливая и не гениальная актриса, но я знаю, что я – профессионал своего дела. Я – хороший ремесленник, который умеет работать в коллективе, который умеет работать на площадке, который понимает, что он делает. И когда ты принимаешь свой профессионализм, ты начинаешь понимать свою цену.

И я знаю, что моя жизненная позиция очень важна в моей работе. Те люди, которые приглашают меня работать вместе с ними, её очень уважают. Те люди, которые не хотят слышать о моей жизненной позиции, со мной не работают и не сработаются.

Возможно, имея независимую позицию, много не заработаешь. Но мне кажется, люди, у которых есть большой талант, в последнюю очередь думают о деньгах и желании зацепиться. Им просто необходимо постоянно выливать из себя то, что творится внутри – через музыку, стихи, актёрскую игру. Такие люди не могут не делать это, их выворачивает, когда они врут сами себе. Лично для меня театр – это большая психотерапия, он учит осознанности, наблюдению за своими эмоциями. Нас с детства забивали: не реви, не выражай мнение. А когда ты доходишь до состояния полной свободы, ты не можешь себя заткнуть.

— Меньше говорить о том, что казахская девушка покорна. Есть куча примеров женщин Казахстана, которые никогда не были покорными: Гульфайрус Исмаилова, Шара Жиенкулова, Роза Багланова, Маншук Маметова, Алия Молдагулова. Разве женщины не кочевали вместе с мужчинами? Не проходили эти бешеные кочёвки? Не умирали во время рождения детей, во время бешеной антисанитарии? Не голодали вместе с мужчинами?

Столько всего поменялось на территории Казахстана за это время, и были времена, которые вынуждали людей быть сильными духом. И женщины тоже были на передовой. Я уверена, что не было ни одной женщины, которая сказала бы: «Идёт война, я боюсь, ты решай за меня проблемы». Даже если мы возьмём легенды – про Баян-Сулу и Козы-Корпеш – нет там такого. Девушки сбегали из дома! И где тут покорность?

Я постоянно говорю – почему в нашем кино нет большой женской роли? Почему никому не интересно, что чувствует женщина в 60 лет? Почему есть столько запретов на женские истории, почему нет книг, картин про женскую историю? Это всё надо тиражировать и говорить об этом. 

— В Советском Союзе мужчины и женщины были в равных правах, особенно после войны. Я выросла в таком окружении, в котором у женщин и мужчин были равные права, например, каждый имел право на работу. И сейчас в Казахстане это тоже так. Мы можем постоянно говорить, что мы патриархальное общество, но по сути дела есть много женщин в Казахстане, которые просто рвут и мечут. Они тащат всё на себе, они локомотивы, и это не только в бизнесе. Как часто бывает у нас, что во главе семьи стоит женщина? Особенно на юге – именно женщина управляет большой семьёй. Я говорю о бабушках, которые поставили на ноги всех детей, дали им образование, женили. Просто мы почему-то об этом не говорим – в Казахстане женщины сильные и зачастую у руля.

— Слоган Manshuq «Сила внутри тебя». Как, по-вашему, можно найти эту силу?

— Надо любить. Мы очень хорошо чувствуем нашу силу, когда мы любим. Любим человека, любим своё дело. И если в принятии решения мы будем опираться на любовь, мне кажется, такое решение будет верным. Это очень сильный источник силы – идти от страха к любви.