«Лежу в бараке, и так хочется рисовать!»: как жили и творили репрессированные художницы в Казахстане
Татьяна Делль
13 декабря 2024
– Объективных официальных документов за этот период очень мало – архивные данные найти тяжело, потому что многие из них впоследствии были засекречены. Я читала множество статей, которые публиковали в конце 1940 годов, просматривала каталоги выставок, находила в архивах партийные билеты с пробелами длиной в 15 лет, слушала устные рассказы людей, – комментирует Александра. – Меня тронула история об узницах, которые вываривали из своего белья краску и расписывали ей столовую барака, чтобы солагерникам было не так мерзко находиться в его стенах.
По словам Александры, в лагерях художницам поручали малярные работы, культмассовые задания, роспись плакатов и самодеятельность для развлечения комендантов. Параллельно женщины писали портреты и пейзажи на кусках бумаги и создавали краски из подручных средств, чтобы сделать наброски.
Многие из деятельниц искусства долгое время не могли выехать из Казахстана даже после освобождения из лагеря и продолжали работать оформителями. В 1940 годах в Караганде открывались шахты и клубы при них, но преподавателями рисования в таких клубах работали по большей части мужчины.
– Очень сложно исследовать вклад конкретных художниц, потому что дневниковых записей практически не осталось, и работа большинства из них осталась незаслуженно забытой. Тема женского творчества ещё более табуирована – из всех найденных данных лишь 5% относится к женщинам. Про деятельниц искусства – казахстанок, увы, я совсем не владею информацией, – добавляет Александра.
Тем не менее исследовательница поделилась теми сведениями, которые собирала по крупицам, о репрессированных художницах, продолжавших свою деятельность и в лагерях.
Борхман арестовали 21 сентября 1941 года в городе Фрунзе по национальному признаку и до лета 1942-го содержали во фрунзенской тюрьме. 29 апреля 1942 года Особым совещанием НКВД СССР Ирина была осуждена за шпионаж и приговорена к десяти годам исправительно-трудового лагеря. Художница отбывала свой срок в Карлаге, работая в его отделениях в сёлах Долинка и Просторное – она ремонтировала одежду на швейной фабрике. Затем заболела пеллагрой и была направлена на сельскохозяйственные работы: занималась садоводством, работала поварихой и истопником. Ирина также начала терять зрение, но смогла вылечиться и с 1948 года вновь начала рисовать.
– Привычные материалы недоступны, и тогда от отчаяния и невозможности лишить себя искусства в ход идут свиная кровь и кусок обёрточной бумаги. Зарисовывает быстро. Того же, чьей кровью пишет – поросёнка. Так появляется картина «Борька», в которой встречаются жизнь и смерть. Парадокс времени. Если человек рождён с талантом художника, он всегда стремится к искусству. Ему необходимо писать, рисовать, лепить, и если не делать этого, можно сойти с ума, – рассказывает научный сотрудник областного музея изобразительного искусства Караганды Айгуль Омарова о творчестве Ирины в документальном фильме «Карлаг. Должность: художник» 2017 года.
Художница расписывала интерьеры и кабинет начальника строительной части, а также старалась запечатлеть всё, что видела вокруг себя. На обороте одного из акварельных рисунков «Просторное. Лагерная контора» 1949 года написано «В этом домике работаю, дальше – клуб, сейчас снега ещё больше, выше крыш горы».
В 1950 году Ирину Александровну отправили на Лысую гору возле посёлка Карабас, а 30 сентября 1951 года освободили и выслали в село Журавлёвка Акмолинской области. Сохранилось много пейзажей Борхман того времени, которые не только показывали окрестности, но и подчёркивали разнообразный настрой художницы. Например, серый рисунок тушью «Пути отрезаны» 1952 года или, наоборот, оптимистичный светлый пейзаж с сороками «Первый снег» 1954 года с подписью «В память о хорошем настроении».
«Первый снег» 1954 год
– Я познакомилась в районной больнице с прекрасной женщиной Ириной Борхман, она работала там медрегистратором. В больнице праздновали Новый год, и ёлка приобретала волшебный вид благодаря Ирине Александровне. На её ветках рассаживались удивительные птицы, лисы из гофрированной бумаги, цепи были ажурны, причудливы и красочны. Была она человеком добрым, сердечным и не любила говорить об ужасах Карлага, – пишет в своих воспоминаниях жительница Журавлёвки Ирина Вакенгут.
Искусствовед Дана Сафарова рассказала в своём интервью для фильма, что Ирина Александровна делилась с ней воспоминаниями при личной встрече, когда Дана приезжала в Москву за работами для выставки: «Лежу в бараке, и так хочется рисовать! А рядом клоп бежит, и я его – шмяк! Потом второго! И уже получился абстракционизм...»
– Даже в пятнах от убитых клопов художник видит искусство. Многие не смогли реализовать себя после Карлага, надломились, а у Ирины Александровны сохранились бодрость духа и энергичность, – добавила Дана Сафарова.
Ирину Александровну окончательно освободили лишь 3 апреля 1956 года, она смогла вернуться в Москву, реабилитироваться и продолжила работать как художница-график.
«Пожалуй, можно разделить мою жизнь на три периода, резко отличающихся друг от друга. Первый, конечно, самый счастливый; это – детство, юность, годы учения, увлечения искусством. Второй – самый тяжёлый; это – изгнание из Москвы, лагерь и последующая ссылка. Третий – самый унылый; это возвращение на «круги своя»: наступающая старость, болезни, отсутствие какой-либо деятельности, кроме кухонной, и отсутствие около меня близких по духу людей», – писала в своей рукописи «Моя жизнь» ещё одна художница Алла Фёдоровна Васильева.
Алла родилась в 1902 году в Москве, окончила Высший государственный художественно-технический институт и музыкальную школу. Васильева занималась портретом и оформительским искусством в мастерской Д. Кардовского.
В 1938 году её репрессировали как члена семьи изменника Родины и осудили Особым совещанием НКВД на пять лет лагерей с последующим поражением в правах на три года. Васильева успела побывать в АЛЖИРе («Акмолинском лагере жён изменников Родины») и в двух лагерных пунктах Долинка и Спасск Карлага.
Алла Фёдоровна работала художницей в культурно-воспитательной части: выполнила декорации к балету Б. Асафьева «Бахчисарайский фонтан», писала «ковры» на газетах, рисовала цветными карандашами портреты солагерников, которые отражают измождённые лица братьев и сестёр по ссылке. В 1940 году Алла написала тройной портрет женщин: под вторым написано «Хлеборезка», а под третьим – «Медсестра». Кроме того, сохранился шуточный автопортрет художницы «Волос на кисточку», который показал, как трудно было добывать инструменты для творчества. После 1953 года Васильева вернулась в Москву.
График Мария Владимировна Мыслина родилась в 1901 году, получила художественное образование в Высших государственных художественно- технических мастерских (ВХУТЕМАС), в художественной студии Ассоциации художников революции (АХР). Мария Владимировна была членом Организации молодёжи Ассоциации художников революции (ОМАХР) и Союза художников, участвовала в выставках, занималась живописью, плакатом и карикатурой.
Мыслину арестовали в 1937 году как члена семьи изменника Родины и осудили на восемь лет исправительно-трудовых лагерей с последующим поражением в правах. Мария отбывала срок в Карлаге на лагпункте Долинка и в АЛЖИРе, где работала на красильной фабрике, в вышивальной мастерской, писала маслом и гуашью. Вместе с художницей Лидией Покровской Мария оформляла самодеятельные спектакли, многие репрессированные и старожилы Караганды вспоминали их высокий уровень.
В 1944–1946 годах Мыслина находилась на поселении в г. Чебоксары в Чувашской АССР, вступила в местное отделение Союза советских художников. В 1946 году после освобождения Мария уехала во Владимир, работала оформителем и плакатистом, сценографом в местном театре, при этом снимала полкомнаты в шесть метров. В Москву ей удалось вернуться только в 54 года в 1955 году. Ни мастерской, ни друзей, ни работы. Мария жила в крохотной комнате у своей престарелой матери, перешла на акварели и монотипии, зарабатывала на жизнь рисованием почтовых открыток и иллюстрированием детских книг.
Лидию Ивановну репрессировали в 1937 году как члена семьи изменника Родины и осудили на восемь лет лагерей с последующим поражением в правах. Лидия работала на красильной фабрике, руководила вышивальной мастерской и выполняла образцы росписи по стеклу в АЛЖИРе.
Покровская создала графические серии «Ударники АЛЖИРа» и «Женщины АЛЖИРа» цветными карандашами, предназначенные для «Доски почёта» и создавшие историю заключённых в лицах. Лидию освободили в январе 1946 года и реабилитировали в 1955 году.
Рогальская отбывала срок последовательно в Бутырской, Саратовской тюрьмах и в Карлаге в лагпункте Долинка, где работала художником: рисовала, выполняла декорации для самодеятельного театра и занималась художественной вышивкой. Сохранилась её вышитая в заключении икона «Богоматерь с младенцем». Дора освободилась из заключения в июле 1946 года и жила в Целинограде.
До ссылки Галина училась в Московском училище памяти 1905 года и Ленинградской академии художеств, работала книжным оформителем в издательствах. Её арестовали 24 августа 1941 года в Ленинграде, обвинив в «антисоветской агитации и разглашении военной тайны». Галину осудили Особым совещанием НКВД на пять лет исправительно-трудовых лагерей.
Свой срок Цивирко отбывала в Карлаге в лагпункте Долинка, где работала художником лагерного театра. По окончании срока в 1946 году оставлена «до особого распоряжения». Фактически Галина продолжала отбывать срок по спецнарядам: работала художником театра в Караганде, Сарани, Тары и Джезказгане. После снятия судимости и реабилитации в 1956 году жила в Москве.
Через 40 лет после освобождения из лагеря Галина написала акварелью картину «Этап» по воспоминаниям о заключении. Эскиз картины «Девочка с собакой» Гюли сделала в лагере: она зарисовала сценку, которую наблюдала ежедневно: девочка с собакой приходила встречать отца, работавшего в лагере вольнонаёмным. Эскиз увеличен и переведён в масло уже после заключения, Галина пририсовала по памяти терриконы, которые запрещали изображать как внешний вид лагеря.
До заключения Вера училась в художественной школе М. Бернштейна в Петербурге и была одним из организаторов артели художников «Сегодня» в 1918-1919 годах. Вера Михайловна занимала должность ректора и преподавала в Витебском художественно-практическом институте, а также работала в Институте художественной культуры под руководством К. Малевича. С 1920 года Ермолаева принадлежала к числу ведущих художников издательства детской литературы (Детгиз), иллюстрировала и оформляла детские книги и журналы «Чиж» и «Ёж». Кроме того, Вера Михайловна выполняла иллюстрации к стихотворениям Н. Заболоцкого, Д. Хармса, басням И. Крылова, участвовала в различных выставках.
Ермолаева попала в одну из первых волн репрессий, связанных с убийством С. Кирова: слишком уж не вписывалась она со своей приверженностью идеям авангардизма в наступающую новую действительность – её арестовали 25 декабря 1934 года. В вину вменялась «антисоветская деятельность, выражающаяся в пропаганде антисоветских идей и попытке организовать вокруг себя антисоветски настроенную интеллигенцию». Веру Михайловну выслали в Карлаг, где она работала в лагерном клубе и оформляла самодеятельность, сохраняя внутреннее желание оставаться свободной в своём творчестве и умение выражать радость, до 26 сентября 1937 года, когда её расстреляли.
Обложка: Жания Фазылова