Павел Банников: «Фактчекинг – это навык выживания»

Адия Ахмер

23 января 2023

Забавно, что я начал заниматься фактчекингом, когда это ещё не было трендом. Впервые с фактчекингом я столкнулся в 2006 году, когда устроился на работу в казахстанское издание журнала Men's Health на позицию редактора. Занимался проверкой фактов в материалах, в частности связанных с медициной и здоровьем. Проверка рекомендаций – это действительно важно, так как если одна из них нанесёт вред читателю, отвечать будет издание, которое это опубликовало, а не тот, кто это написал. Был момент, когда я распрощался с журналистикой и занялся лингвистическими исследованиями, но спустя время вернулся обратно и работал в издании «РадиоТочка», но после ряда публикаций по Панамским бумагам (Panama papers) издание «задавили» и закрыли. А затем я прише‌л в Factchek.kz. Сначала был специалистом по продвижению и позже главным редактором проекта. Я считаю, что за пять лет работы мы сделали многое. Я наблюдаю за тем, что команда делает сейчас, – это очень хорошо и правильно.

Это не новое явление. В печатных изданиях всегда были люди, которые проверяли достоверность изложенной информации до выхода материалов. Просто они назывались по-другому. Изначально это была женская профессия. В начале XX века женщине было сложно, даже почти невозможно попасть в журналистику в качестве автора. Многие девушки начинали свой путь с позиции фактчекера. Они проверяли, что написали авторы-мужчины, не допустили ли они ошибки или не выдумали ли всё из головы. Информацию проверяли по энциклопедиям, справочникам. В основе фактчекинга лежит методология, то есть метод проверки информации.

К современному формату фактчекинг начал приходить во второй половине XX века, когда появилось достаточно большое количество открытых данных. То количество открытых данных, которое мы можем получить сейчас, сделало фактчек не просто внутриредакционной, но и отдельной профессией внутри журналистики. Сейчас мы, к счастью, привыкли к слову «фактчек». Фактчекер становится достаточно важной частью не только печатных СМИ, но и электронных.

Одновременно и то и другое. С одной стороны – это профессия, которая необходима в медиа и не только. С другой – это необходимый навык выживания. Никто не способен обработать всю информацию, которая обрушивается на человека ежедневно. Однако если ты не способен обработать большой поток информации, ты подвергаешься манипуляциям и дезинформации. Чем больше людей будут владеть методологией фактчека и самостоятельно проверять поступающую информацию, тем менее опасным будет становиться информационный мир. Главная его опасность – это искажение информации, которое ведёт за собой цепочку искажений. В итоге информационная картина мира начинает отличаться от реальности, а потом может и вовсе уйти от неё. Человек начинает жить в вымышленной реальности, однако его действия происходят в реальном мире.

Они называются фактоиды: то, что звучит похожим на факт, но на самом деле им не является. Фактоиды созданы, чтобы запутать читателя. Я показываю вам красный карандаш и говорю, что он синий. Я сделал ложное фактическое высказывание. Вы видите, что карандаш красный, и можете это легко проверить. Если я скажу, что карандаш красный, это будет достоверный факт. Если я скажу, что этот карандаш хороший и он мне нравится, это будет моим мнением, отношением к реальности. Но если я скажу, что этот карандаш хороший, потому что этими карандашами я пользуюсь пять лет, каждый из них служит мне полгода, а также их легко точить и делать это нужно редко, – это будет обоснованным суждением. Я выразил не просто своё отношение к факту реальности, но и обосновал причины и привёл данные.

Во-первых, человек, который задумывается над тем, какой контент потребляет и насколько он достоверен. Второе – это логика. 

Нужно уметь различать логические ошибки и уловки, чтобы на них не попадаться. Третье – это умение отличать достоверные и недостоверные, заинтересованные и незаинтересованные источники.

Например, на основании одного качества человека, скажем, госслужащего, делается вывод о некотором другом качестве этого человека, которое никак логически не связано с первым. Рассмотрим следующее высказывание: «Аким С. очень хорошо выступает на встречах с населением. Это говорит о том, что он находится на своём месте». Это совершенно не связанные между собой качества. Человек может быть косноязычным, но при этом прекрасным функционером, хозяйственником и исполнителем своей работы. А ещё человек может быть «соловьём» на выступлениях перед населением, но не делать вообще ничего. Работа чиновника оценивается не по тому, как он выступает, а по результатам его деятельности. В примере о «хорошем акиме» есть логическая подмена – одна из логических уловок.

Улучшения есть, и, я надеюсь, они будут только усиливаться. Два года назад в Казахстане вышел учебник по медиаграмотности для средних школ. Я был его составителем и одним из редакторов. Финальная версия прошла утверждение Министерства образования РК (Министерство просвещения РК, с 2022 года) и была рекомендована школам в качестве одного из предметов и учебников, по которым можно заниматься. Появляются другие хорошо сделанные и методически выверенные пособия. Я надеюсь, что проникновение медиаграмотности в систему образования в Казахстане, которое началось с вузов, сейчас затронуло старшую и среднюю школу, продолжится и затронет младшую школу, а затем и дошкольное образование на базовом уровне.

В Казахстане картина по мошенничествам и интернет-мошенничеству ужасающая. Возросли не только количество фактов мошенничества, но и суммы, которые население теряет из-за них. Медиаграмотность тесно связана с функциональной грамотностью. Способен ли человек прочесть официальный документ и понять, что там написано, или разобраться в приложении EGOV? Я считаю, что неплохо было бы в старших классах уделить часы на то, чтобы подростки разобрались, как работает электронное правительство, что они могут получить, какие данные о них содержатся, как конфиденциально хранить эту информацию, как обращаться с ней, чтобы она не утекла на сторону. Это касается кибербезопасности и безопасности данных любого человека, который подключён к интернету, в том числе детей.

Да, особенно в современном мире, где количество оригинального контента невелико. Все друг у друга «копипастят», не указывая при этом источник. У РБК, CNN, BBC – они же, «наверное», проверили, хотя BBC, может, и проверили, им я доверяю. Так как институт и навыки фактчека часто отсутствуют у редакторов новостных лент, скопировано может быть всё что угодно. Был такой случай. Хантавирус – это вирус, который разносят грызуны. В Китае из-за него умер один человек. На TengriNews вышла новость с громким заголовком: «В Китае началась эпидемия хантавируса». Народ в шоке, что началась пандемия, так, нам хантавируса ещё не хватало. Люди делают скриншоты, это уходит в WhatsApp. На самом Tengri огромное количество просмотров и пересылок. Редакция потом поправила материал, сделав его более соответствующим реальности, но не извинилась перед читателями. Однако вред уже нанесён. Хорошо было бы, если бы в каждом крупном СМИ был институт фактчека и правило извиняться, если допустили ошибку. Я с трудом могу назвать больше одного издания в Казахстане, где есть опубликованные для читателя правила работы редакции. Вот у Factcheck.kz правила доступны каждому читателю. Не нужно изобретать велосипед, ведь есть журналистский стандарт BBC. Возьмите его и проработайте под себя. Это повысит не только защиту перед дезинформацией, но и качество работы.

У нас есть статья за распространение заведомо ложной информации (ст. 274 УК РК). Начинается с административного штрафа до уголовной ответственности. Но я не думаю, что это эффективно. В наших условиях, и мы это уже видели, этот закон может использоваться для давления на несогласных. Для того чтобы заставить человека замолчать или посадить в тюрьму того, кто раскопал что-то неприятное про власть имущих. В большинстве стран мира таких законов, регулирующих дезинформацию, попросту нет или они по-другому сформулированы. Всякий раз, когда они есть, они всё равно являются проблемными. Например, в Германии есть закон, регулирующий работу социальных сетей, который вроде бы создавался с благими целями, но на самом деле приносит больше проблем в рамках свободы слова и свободы получения и распространения информации в Сети. Именно из-за этого закона Германия просела в рейтинге «Репортёров без границ». Всё везде по-разному, но я считаю, что такие законы должны приниматься с широким общественным суждением и точно не находиться в уголовном кодексе. Скорее, в административном, и не должны затрагивать тех, кто не создавал самостоятельно дезинформацию, а был просто распространителем, если это частное лицо. Если доказуемых последствий, принёсших какой-то вред, не было, кого и за что мы собираемся наказывать? Наказывать человека за то, что он впал в заблуждение? Это неразумно. Наказывать редакцию лишением лицензии – это тоже неразумно. Должны быть адекватные ответы на подсчитываемый ущерб. Мы можем подсчитать ущерб? Если можем, ответственность должна быть. Если не можем, тогда извините, это не в рамках законодательства. Если вы не можете подсчитать, значит, не можете доказать. Суд должен строиться на доказательствах.

Звучит нереалистично, но почему бы нам не побыть идеалистами? Профилактика всегда дешевле лечения, даже в медицине. Вести здоровый образ жизни дешевле, чем лечиться потом от кучи болезней. Провести своевременный ремонт теплосетей дешевле, чем устранять последствия аварии, что мы видели в этом году в Экибастузе. Наверное, не случилось бы аварии, на ликвидацию которой нужны большие деньги. На ликвидацию имиджевого ущерба нужно время. Если мы поймём, что преподавание медиаграмотности дешевле, чем разгребание последствий дезинформации, особенно злонамеренной, будет нам счастье. Возможно.

Уровень интонации – это общее. Цели могут различаться. У государственной пропаганды цели политические. Нужно различать пропаганду и продвижение. Есть продвижение идей, программ, инициатив. Государство должно продвигать свои интересы, как и политические партии и группы граждан. Когда ты продвигаешь идею, основываясь на достоверных данных, не искажая их и не манипулируя ими, – это не пропаганда.

Чаще всего врага этого не существует. В 70-80 годах в США началась сатанистская паника. Под воздействием кинематографа и пары статей всю страну охватила паника о наводнивших ее сатанистах, которые приносили человеческие жертвы. Родители начали прятать своих детей, писать заявления в полицию и ФБР. ФБР было вынуждено провести расследование. В публичном отчёте выяснилось, что никаких сатанистов нет, их в США не нашли. Вот как работает пропаганда. Пример более жуткий – нацистская пропаганда во время холокоста или руандийская пропаганда во время геноцида в Руанде. Пропаганда работает, создавая образ врага и обесчеловечивая его. Самое страшное то, что обесчеловечивается и сам носитель пропаганды в этот момент.

Коллажи: Анна Кушнарёва