Личные истории: каждый раз после встречи с родителями хочется бежать к психологу

Марина Пай

17 июля 2025

«Наше общение сводилось к тому, что она лучше знает, как мне жить»

история авторки Марины, 29 лет

Я выросла в неблагополучной семье с отцом-алкоголиком и матерью, которая очень сильно опекала меня. С детства мои пожелания и интересы не учитывались, а если я пыталась настаивать на своём, в ход шли критика, шантаж и манипуляции.

Мать не верила, что мне жарко, и сильно укутывала многочисленными слоями одежды. Лучше знала, на какие кружки мне ходить, и восемь лет запрещала бросить музыкальную школу, хотя я мечтала рисовать. В двенадцать мне всё же удалось уговорить её отправить меня в художку, но с условием и фортепиано окончить на отлично. В итоге я с утра до вечера пахала на двух кружках, затем в школе, а вечером были репетиторы. Единственным днём, когда можно было выдохнуть, было воскресенье.

Не разрешала самой выбирать себе одежду, настаивая на том, что она лучше видит, что мне идёт. Иногда я гнула свою линию, но если ей категорически не нравился мой выбор, она говорила что-то в духе: «Это отвратительно на тебе сидит, ты в этом страшилище», и желание носить эту вещь пропадало.

Не позволила в восемнадцать поступать на журфак, потому что: «Ты не справишься! У меня не получилось, а значит, у тебя тоже не получится». В двадцать три, получив первое образование, я всё же переучилась на журналистку.

Иногда доходило до бреда. Например, однажды в магазине я положила зубную пасту себе в корзину, а мама начала доказывать, что другая паста лучше. «Окей, но я всё равно возьму эту», – спокойно ответила я. Она стала оскорблять мой выбор, но когда поняла, что это не действует, просто вытащила мою пасту, бросила другую мне в корзину и показательно убежала. Мне было тогда двадцать лет.

Всё наше общение сводилось к тому, что она лучше знает, как мне жить, потому что она – моя мать, а я должна её слушать. Возможно, она пыталась таким образом оберегать меня, но единственное, чему это меня научило, – первоклассно лгать и скрывать факты из своей жизни.

С некоторыми вещами приходилось соглашаться, так как родители обеспечивали меня едой, вещами, жильём и оплачивали обучение. Конечно, со временем я обрела финансовую независимость, и теперь у них не стало рычагов давления, чтобы заставить меня считаться с их мнением. Я могла сама управлять своей жизнью и игнорировать поучения, какой выбор стоит сделать.

Я обсуждала всё это со своей психологиней и проходила через разные этапы отношений с родителями. Пыталась активно изменить ситуацию внутри семьи и однажды даже будто сама стала родительницей для своих родителей. Пыталась объяснить им, какие у них психологические проблемы и как им стоит жить. А после поняла, что занимаюсь тем же самым, что и моя мать: учу жизни, считая их несостоятельными, ни на что не способными детьми.

Больше всего ранило то, что мои родители никогда не пытались измениться – им это просто не нужно, их всё устраивает. Несмотря на мои просьбы и разговоры о том, как мне плохо от их отношения ко мне. В их картине мира – это со мной что-то не так и это я неблагодарная, раз отвергаю их «заботу».

После всех душевных терзаний по поводу того, что мои родители не такие, какими я их хочу видеть, я пришла к следующим выводам:

● Я имею право злиться на своих родителей, и это не делает меня плохой. Долгие годы я не разрешала себе злость, а подавленные чувства лишь сильнее мешали эмоционально сепарироваться. Я варилась в чувстве вины и боли. Хотела, чтобы семья одобрила меня, мой выбор, ведь только так могла почувствовать себя хорошей. Сейчас эта потребность отпала.

● Можно сколько угодно обижаться на жирафа, что он не пантера, но от этого он не станет пантерой. Мои родители прожили больше пятидесяти лет – всё это время их психика складывалась определённым образом. Они реагируют и ведут себя так, как умеют. Изменить что-то в себе – процесс не быстрый и сложный. Чтобы его запустить, нужно самим этого захотеть. А они не хотят, и это их выбор. Следовательно, они не изменятся.

● У меня есть право не общаться с родителями, если моими чувствами пренебрегают и мои границы нарушаются. Можно прекращать диалог.

● Признала, что мои родители не способны на ту эмоциональную поддержку, которую я от них хочу. Мои рассказы ввергают их в сильный стресс и желание разрулить все проблемы за меня. При этом, что нужно мне самой, их не волнует – меня они не слышат. В итоге сейчас есть ряд тем, которые я с ними не обсуждаю, особенно вопросы здоровья и будущих планов.

Очень помогает снизить градус гнева признание того, что мои родители – обычные люди. Они тоже совершают ошибки, им тоже бывает плохо. Я вспоминаю, что они сами прошли через тяжёлое детство, и проникаюсь к ним сочувствием. В возрасте 12-13 лет им пришлось резко повзрослеть. Мамин отец ушёл из семьи, а на её плечи упал весь быт в доме и воспитание годовалого брата, пока их мать работала, чтобы прокормить семью. Отец моего папы совершил самоубийство, это стало шоком для всей семьи. Конечно, этот тяжёлый опыт и его последствия наложили свои отпечатки и страхи на моих родителей.

Мы не живём на одной территории уже десять лет, потому что иначе гиперопека увеличивается раз в двадцать. Ещё есть риск, что некоторые мои вещи окажутся выброшенными на помойку. 

Мы находимся в разных городах. Раньше мама могла приезжать в гости и жить со мной или я к родителям на несколько дней. Тогда наши отношения значительно портились. Каждый день – конфликты по разным поводам, будто сидишь на пороховой бочке и не знаешь, когда и от чего «рванёт». Сейчас понимаю, что моё спокойствие дороже. Лучше я поживу у друзей или заселюсь в отель поблизости, чтобы снова не пришлось постоянно находиться в режиме защиты.

«Меня всё меньше трогает мнение родителей, пусть даже они меня и не слышат»

история Камы, 27 лет

Я бы назвала свои отношения с родителями тревожными и двойственными. Сегодня они могут сказать одно, завтра – противоположное. Из-за этого я не всегда понимаю, как они отреагируют на ситуацию. Приходится всегда перебирать в голове разные варианты. Предполагаю, их беспокойство по отношению ко мне связано с тем, что они не способны контролировать мои решения.

Уже два года я не живу с родителями, так как мы съехались с моим партнёром Виталиком. В первый год мы жили то в Алматы, то в Петербурге. Весь второй год – полностью в Питере. Причиной переезда было то, что у Виталика тут живут дети. Мы вместе (это важно) решили, что лучше будет жить рядом, чтобы больше времени проводить с ними. Также сыграли роль цены на аренду (в Алматы слишком дорого снимать квартиру), и ещё здесь больше выбора по поиску работы и повышению квалификации в наших профессиях.

Весной я приехала в отпуск в Алматы всего на две недели. Решила жить отдельно от семьи, у подруги, так как в квартире уже живёт много людей: бабушка, дедушка, брат, маленькая сестрёнка и мама с папой. Также я понимала, что мне придётся на целый день куда-нибудь уходить и, возможно, поздно возвращаться, а это может мешать другим членам семьи. Плюс мне не хотелось постоянно находиться в напряжении. Я не знала, какие будут настроения в квартире, также я не могу предугадать, какие комментарии мне придётся выслушивать и на какие темы разговаривать. Не хотелось тревожиться по этому поводу в свой короткий отпуск. 

В понедельник вечером я приехала в Алматы и зашла к родителям. Они праздновали мой приезд: открыли вино, начали говорить тосты и пожелания. И я выпала.

Предыстория. Мы с Виталиком встречаемся и живём вместе два года. Родители недовольны тем, что он формально ещё женат и у него дети. Развод в процессе, но там всё сложно: очень много юридических заморочек, а также это требует расходов. Я встречалась с его женой, часто вижусь с его детьми, мы вместе проводим время у нас дома. Они с женой расстались за год до того, как мы начали встречаться, и на тот момент уже полтора года жили раздельно. Все в курсе того, что мы вместе.

Мои родители об этом узнали, когда у нас только начались отношения, и поначалу мы с Виталиком понимали их опасения. Но прошло уже два года, и нам очень хорошо друг с другом.

Вернёмся к ужину. Мама начала говорить пожелания в духе: «...оглядывайся по сторонам, знакомься с другими, не сиди сама по себе», «Желаем тебе найти свою любовь, своего человека», «Ты не молодеешь, годы идут, желаем тебе хороших отношений, хорошего молодого человека...» Всё в таком контексте, как будто я живу одна и никакого Виталика не существует. Хотя я часто при созвонах или переписках рассказываю, что мы делаем вместе, шлю наши совместные фото и видео.

Далее мать сказала: «Если решишь вернуться домой, всё хорошо, мы тебя примем. Все совершают ошибки. Сейчас у тебя такой возраст, когда можно ошибаться, и это нормально».

Они уже заранее записали мой выбор как ошибку. Хотя я эти отношения очень ценю и благодарна им. Даже если однажды мы расстанемся, у нас не сложатся цели или что-то поменяется, я не собираюсь считать эту часть моей жизни ошибкой. Я очень счастлива, и мне грустно, что этого не видят мои родители.

В тот момент я себя физически плохо чувствовала, потому что не спала всю ночь перед отлётом. Не было сил реагировать на слова мамы. Я молча всё выслушала, но с полным шоком от ситуации.

Через неделю я снова приехала в родительский дом и высказала всё, что чувствовала: что не воспринимаю свои решения ошибкой, что мне было обидно за тосты, в которых Виталика будто не существует. Я уже увереннее могла говорить с мамой, однако единственное, что удалось, это сделать выводы.

Я поняла, что у моей мамы довольно потребительские взгляды на отношения. В диалоге она говорила: «Нет, это хорошо, что он тебе помогает, пользуйся этим. Но смотри по сторонам, найди себе человека лучше. Ты сейчас живёшь чужую жизнь. Тебе нужен человек твоего возраста (у нас с Виталиком разница в 10 лет – мне 27, ему 37), с которым ты могла бы путешествовать. Тебе нужно думать о создании своей семьи».

Вопросов и даже просто интереса о том, чего я сама хочу, нет. Когда я сказала, что у меня нет цели рожать детей и создавать семью, мне ничего не ответили. Только то, что я живу чужую жизнь. Хотя меня никто не заставляет, я сама сделала выбор и я им довольна. Но это будто неважно, потому что в каком-то сомнительном будущем я могу об этом пожалеть. Меня будто искусственно загоняют в ситуацию, в которой я должна представлять себе худшие исходы и заранее сожалеть о том, чего нет. Также неприятно и грустно, что такие ситуации с родителями создают ожидание невозможности положиться на них в трудный момент, ведь мне прилетит очередное: «А мы говорили».

Я радуюсь за себя, что смогла поговорить с родителями открыто. Даже если они не услышали и не поняли, для меня это большое достижение. В наших отношениях с Виталиком это одна из самых больших ценностей для меня. Мне встретился человек, с которым я могу открыто обо всём говорить и перестала бояться сообщать о своём дискомфорте. Знаю, что два года назад, услышав всё, что мне говорят родители, я бы не смогла это морально выдержать. Ударилась бы в слёзы и просто держала всё в себе, навешивая больше ярлыков ошибок на свои решения.

Сейчас я рада, что меня всё меньше трогает их мнение. Я уверена в своих решениях, готова брать полностью за себя ответственность и мне нестрашно. Горжусь собой, своими отношениями, но всё равно надеюсь, что со временем родители смогут довериться мне.

«Мы словно стали заодно, а не друг против друга. Это лучшее, что происходило со мной в жизни»

история Яны, 34 года

Отношения у нас с мамой казались хорошими, особенно на людях, но в них было много критики, повышения голоса, неуважения к моим границам и решениям. Мои просьбы игнорировались и постоянно было ощущение напряжения. Я сталкивалась с постоянным обесцениванием чувств. Моя мама хотела оставаться инфантильной и чтобы всю эмоциональную работу не только за себя, но и за неё, брала на себя я.

Я начала жить отдельно сразу после школы в семнадцать лет, причём мне принципиально важно было поступить учиться в другой город, не так важно, на кого и куда. Я тогда не осознавала, почему так, потому что даже для меня самой видимость жизни внутри семьи казалась «нормальной»: никаких ужасов по типу насилия со мной не происходило. Но я очень хотела уехать и поступила учиться в другой город. Первые полгода даже не приезжала домой, и ещё летом, до поступления, уехала на подготовительные курсы, хотя по сути они мне были не нужны.

Когда начала жить самостоятельно, я сначала выдохнула, а потом начала скучать. Я впервые приехала домой в гости где-то через полгода учёбы, и поначалу всё было чудесно! Но потом я заметила повторяющуюся систему: первые два, максимум три дня у нас всё мило и гладко, так как все соскучились, а на третий-четвёртый день начинаются прежние конфликты по нарушению моих границ и критика. Впоследствии я старалась не приезжать дольше, чем на четыре дня, чтобы не начать конфликтовать.

Мне было около двадцати восьми лет, когда я впервые пошла к психологу. Почувствовала, что на работе у меня с начальником строятся нездоровые отношения. На первой же сессии мы вышли на отношения с моей мамой. Там ко мне начало приходить осознание, что никто в моём окружении не позволяет себе так со мной разговаривать, как может позволить себе мама, и что это не про любовь. Также поняла, что мне нужна сепарация от неё, хоть к тому моменту я жила уже отдельно больше десяти лет. Я поставила матери ультиматум – либо ты говоришь со мной уважительно, либо мы не общаемся совсем. Я действительно была готова перестать общаться с матерью, если она не научится меня уважать. Сначала был бунт с её стороны, и я прекращала разговоры. Просто говорила, что в таком тоне продолжать не намерена, и клала трубку.

Потом мама поняла, что надо подстраиваться, и как только я смягчалась, она начинала свои манипуляции и критику снова по чуть-чуть. Я сразу замечала, говорила ей об этом и снова прекращала разговор. Я постоянно объясняла ей, что конкретно в её словах не так, давала обратную связь. Затем мы вышли в конфликт и не общались полгода. Я за это время прошла стадию гнева и осознала, что мама делала во время моего взросления не назло, а как умела. А мама поняла, что, чтобы не потерять связь со мной, надо переучиваться. Потихоньку мы начали возвращать общение. Я долгое время не хотела ехать к ней в гости (тогда мы уже обе жили в одном городе) и целый год не могла сказать, что люблю её. 

В итоге изменилось всё. У нас действительно стало поддерживающее, зрелое, уважительное общение. Это сильно повлияло не только на нас, но и на атмосферу внутри семьи в целом, на отношения между другими родными – бабулей и сестрой. Мы словно стали заодно, а не друг против друга. Это лучшее, что происходило со мной в жизни. Теперь моя семья действительно опора для меня.

Я поняла, что никогда нельзя предавать себя ради сохранения контакта. Здоровых взаимоотношений это не принесёт, только разрушение. Если ты начинаешь уважать себя, то те, кто действительно любят тебя, но не умеют пока быть бережными, научатся. Это ни с чем не сравнимый уровень отношений с близкими!

А сейчас нас ещё и объединяет осознание того, что мы все пониманием, что наши отношения – наша общая заслуга и мы все для этого постарались и вложились. Мы всё это выбрали. Ценнее этого чувства я не испытывала.

Мария Разорёнова,

когнитивно-поведенческий психолог

«Многие из нас оказались на стыке изменений общественного сознания – мы уже знаем, как можно и нужно поддерживать близких и выстраивать отношения. Те из нас, у кого есть дети, стараются дать им принятие и не привносить свои проблемы в воспитание. Но наши родители воспитаны в другой системе, и такой поддержки от близких мы сами лишены.

Сложно смириться с тем фактом, что родители могут никогда не понять, чем мы живём, что для нас важно, какие вещи нас беспокоят, просто потому, что в их представлении этого не существует. Это обидно, ощущается как несправедливость, и, пожалуй, это можно только отгоревать.

Но жизнь взрослого человека принадлежит ему самому, и даже самые близкие родственники не могут решать, как и что человек должен делать, о чём думать, какие цели ставить, чему радоваться и о чём печалиться.

Увы, у нас со старшим поколением зачастую совершенно разные представления о нормах и правилах, и это нормально. Мы имеем право отстаивать свою точку зрения, обижаться, не общаться, выстраивать границы. И они тоже. Хорошо, если получается найти какие-то точки соприкосновения, грустно, если совсем не получается. Но это не делает нас хуже или какими-то неправильными – мы здесь жертвы обстоятельств, жертвы социальных изменений. Нам остаётся заботиться о себе и в меру возможностей проявлять любовь к близким, понимая, что представления о любви могут быть абсолютно различными».