История о ПТСР: «Я будто сидела в яме прошлого, пока настоящая жизнь была где-то наверху»

Марина Пай

14 ноября 2023

Артёму было 27 лет, а мне – 23. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда и стали жить вместе уже через пару недель после знакомства. В начале всё было прекрасно: свидания, страсть, долгие разговоры и взаимопонимание. Но уже спустя пару месяцев я стала замечать, что порой реакции партнёра слишком резкие и агрессивные. Это пугало меня, но я делала скидку на его непростую жизнь.

Артём пережил тяжёлый развод. Его бывшая жена была тираншей. Во время их последних конфликтов она сама поставила себе синяки и увечья. Пришла в полицию, чтобы обвинить его. Так мне рассказывал партнёр. Ему снились кошмары с бывшей женой. Порой он страшно кричал и рыдал во сне, а потом просыпался в холодном поту. Я его успокаивала. «Ты прекрасная. Совсем не такая, как она. Не такая, как другие женщины, которых я встречал. Ты – особенная и самая лучшая!» – говорил Артём.

Я после череды болезненных отношений, в которых не было уважения, выдохнула. Наконец-то меня окружили вниманием и заботой, а я взамен давала партнёру поддержку и сочувствие. Ему ведь так этого не хватало. Артём сразу сказал, что порой «балуется веществами». Тогда я не обратила на это особого внимания. Среди друзей никто не употреблял наркотики. Информации особо никакой не знала – что вредно, а что нет. Казалось, если не героин, то, наверное, и не страшно. Действительно, баловство. Попробует и прекратит. В начале отношений он и не употреблял вовсе, но чем дальше – тем хуже.

Однажды мы оба остались без работы. Я пыталась ухватиться за любой шанс и старалась не тратить зря деньги. Артём же переживал стресс иначе. Каждый вечер дома появлялись бутылки с пивом, а иногда и пакетики с цветными таблетками, а потом и с порошками. Мы стали часто ссориться. Уверенность Артёма падала и забота стала превращаться в контроль. Он злился, когда я виделась с подругами. Они ему не нравились. Партнёр считал, что они пытаются настроить меня против него. Он стал мнительным. Порой, занимаясь личными делами дома или ведя переписку с кем-либо, замечала на себе его холодный оценивающий взгляд.

Мило переписываемся, а потом я прихожу домой, где он курит прямо в доме и холодно молчит. В ответ на вопрос «Что случилось?» близлежащая дверь пробивается кулаком. И поехало.

 

Артём запирается в ванной с наркотиками. Артём взламывает мои соцсети, а потом кричит, что это я предательница. Артём спускает все деньги на второй диван и телевизор. Артём занимает у моих родителей и клянётся, что ничего не брал. Артём вымаливает прощение. Артём говорит, что ненавидит себя, что я – лучшее, что есть в его жизни. Артём кидает в мою голову новый телефон, и он разбивается об стену. Артём плачет по ночам. Артём говорит, что ему жаль, ему страшно, он всё исправит. Артём покупает мне фотоаппарат, а себе – новые порошки и таблетки. Артём кричит, Артём бъёт стены, Артём мажет костяшки пальцев зелёнкой. Артём, Артём, Артём… А где в это время я? Где заканчивается Артём и начинаюсь я?

На Новый год мы вместе отправились в путешествие. Там возле гостевого домика в будке жила собака. Артём любил подходить к ней, гладить и играть. А я впервые за долгое время увидела его глаза счастливыми и добрыми. Он захотел завести собаку. Я хотела, чтобы он был счастлив, ведь тогда смогу быть счастлива я. Может, его глаза навсегда останутся такими добрыми? Так в нашей жизни появилась Энни. И казалось, счастье действительно пришло в наш дом. Мы погрузились в заботу о собаке. Всё наше внимание перекинулось на неё, но это продлилось недолго. Прошлые беды не заставили себя ждать.

Началась моя учёба по журналистике, а вскоре нашлась и стажировка в медиа о кино. Артём злился, когда я долго работала. Обвинял в том, что «забросила» его. Также если за одну неделю у меня было две встречи с друзьями – это означало, что они мне важнее его. Партнёр всё больше пугал меня. Дом перестал быть безопасным местом. Появилось ощущение, что Артём всё время за мной следит. Шаг в сторону – расстрел. Я начала вздрагивать, когда он неожиданно оказывался рядом. Стала бояться громких внезапных звуков.

В моём роду были больные шизофренией, и страх сойти с ума присутствовал всегда. Поэтому убедить меня удалось с лёгкостью. Но Артём не верил психологам и смеялся над каждой моей попыткой уйти в терапию. Отговаривал. Вместо этого он стал покупать в даркнете сильные успокоительные и убеждал их принимать. Это ведь лекарство. Так несколько недель прошли в вялом состоянии. Больше я на него не злилась. Даже не помню, как слезла с препаратов. В памяти нет ничего об этом эпизоде.

Но потом пришло чёткое осознание, что мне нужна помощь. Я уже не понимала, где реальность. Правда – то, что я вижу, или то, что говорит Артём? Так я всё же пошла к психологу. Это случилось перед самым тяжёлым периодом наших отношений. Ссоры усилились. Помнится, раньше он называл бывшую жену «мразью». Теперь этого звания удостоилась я. Агрессия нарастала и теперь была обращена не только на меня, но и на Энни. Он стал бить собаку. Я пыталась её защитить, но Артём кричал, чтобы не лезла, иначе будет хуже. Страх вызывал оцепенение.

Мне помог его отъезд к родителям. Дома, наконец, появилось чувство безопасности. Я смогла рассказать обо всём подругам и получить поддержку. Уже начала проявляться картина настоящего – походы к психологу сработали. По его возвращению в город мы расстались. Энни осталась жить со мной. Но на этом ад не закончился. Теперь кошмары по ночам снились мне. В них Артём преследовал меня, наблюдал, кричал и пытался убить. Я всё так же вздрагивала от внезапных звуков, было чувство страха, беспомощности и опасности.

– Кажется, у меня ПТСР, – сказала я на одном из сеансов.

– Марина, – нахмурилась моя психологиня, – ПТСР – это очень серьёзно. Оно бывает у тех, кто вернулся с войны. А ты переживаешь стресс после абьюзивных отношений.

Терапия продлилась ещё около полугода. Мы работали с моими страхами и созависимостью. За это время я сделала ремонт в квартире. Выбросила и продала всё, что напоминало об Артёме. Заменила пробитые кулаками двери на новые.

Квартира снова стала моей. Я вернула ощущение контроля над своей жизнью. Кошмары теперь снились не чаще, чем раз в полгода. Я начала избегать всего, что связано с наркотиками. Даже если рядом кто-то обсуждает запрещённые вещества, чувствую страх и беспомощность. Иглы у меня в сознании тоже ассоциируются с наркотиками. Стало очень неприятно сдавать кровь на анализы или лежать под капельницей. Есть ощущение боязни и отвращения, будто у меня под кожей нечто грязное и отравляющее.

После расставания с Артёмом минуло три года. Я переехала в другой город. Прошлое перестало значительно влиять на меня до прошлой весны. Тогда в течение недели случились три важных события:

1. Я сходила на свидание с парнем, который очень напоминал Артёма. Манера говорить, предпочтения, образ жизни, склонность к риску. В разговоре он упомянул, что однажды сильно избил парня, который обманул его.

2. В одном чате прочла переписку, где участники обсуждали воздействие наркотиков в положительном ключе. Описывали свои эмоции.

3. Приснился очень реалистичный кошмар, где бывший партнёр нашёл мой дом. Я в ужасе пыталась забаррикадировать дверь шкафом, задёргивала шторы и пряталась за диваном.

Все эти моменты в совокупности сработали так, что я снова начала ощущать себя в прошлом. Словно Артём всё ещё влияет на меня. Снова контролирует мою жизнь, каждый мой шаг, хотя физически он был в другой стране и более года не напоминал о себе. Наутро после кошмара случилась паническая атака, и около десяти часов я испытывала острое чувство небезопасности. Вечером позвонила другу и со слезами рассказала о происходящем. Он попросил представить, что мы можем сделать, если Артём объявится. Кого звать на помощь? Какие действия предпринимать? После подробного обсуждения всех возможных вариантов полегчало.

Но в целом состояние продолжало быть ужасным. Это похоже на провал. Я будто сидела в яме прошлого, пока настоящая жизнь была где-то наверху. По-другому стали работать эмоции – их будто сильно приглушили. Радостные моменты ощущались не настолько ярко, как раньше. Зато чаще возникали раздражение и фоновая тревога. Ухудшилась концентрация внимания – даже читать книгу более пятнадцати минут стало тяжело. Появилась бессонница. Я испытывала сильную вину перед Энни, что тогда не смогла её защитить. Иногда чувствовала, что я – это не я, или мир вокруг какой-то ненастоящий. Мучили флешбэки. Я могла сидеть в машине с друзьями, а в памяти всплывал момент, как мы ехали вместе с Артёмом и ссорились. Снова оцепенение.

В мою жизнь вернулась терапия. Новая психологиня подтвердила ПТСР. На сеансах мы возвращались в страшные моменты из прошлого. Иногда нужно было несколько раз медленно проговаривать тяжёлые случаи. Порой в воспоминания нужно было возвращаться и представлять, что в тех ситуациях появляется кто-то (определённый человек из прошлого или настоящего), кто вступается за меня.

Эта техника называется рескриптинг – «переписывание» травматического опыта. Помимо психотерапии, начался период заботы о себе. Я сократила количество работы и времени, проводимого в соцсетях. Стала заниматься йогой и делать самомассаж, чтобы ощущать себя внутри тела. Уменьшить чувство тревоги также помогли медитации. Я чаще заполняла дни приятными моментами: виделась с друзьями и выбиралась на природу.

Все эти действия в совокупности позволили мне вылезти из «ямы прошлого» и начать ощущать себя в настоящем. Не могу сказать, что исцелилась на 100%, но кошмары и флешбэки больше не беспокоят меня. Страх перед Артёмом исчез.

Вздрагивания от внезапных звуков не прошли совсем, но стали проявляться реже. Это также зависит от общего ментального состояния. Я также прислушиваюсь к своему состоянию и прошу поддержки близких, если чувствую себя плохо. Читаю книги по самопомощи, о ПТСР и травмах, чтобы владеть большей информацией. Продолжаю посещать психолога. Сейчас моя жизнь ощущается гармонично. Я занимаюсь любимым делом. У меня прекрасные принимающие друзья. Летом начались романтические отношения, в которых чувствую себя комфортно, безопасно и счастливо».

ПТСР/посттравматическое стрессовое расстройство (или посттравматический синдром) – это тяжёлое психическое состояние, связанное с травматическим событием, где человек ощущает страх и беспомощность, а его психика не может справиться с происходящим.

«Если вы подозреваете у себя ПТСР, то стоит обратиться к психологу или психотерапевту как можно быстрее. Самостоятельно справиться с ПТСР невозможно – это тяжёлое расстройство психики, с которым жизнь будет сложна и неполноценна, поэтому откладывать решение до лучших времён точно не стоит.

Если такие варианты недоступны, то исходить стоит из того, что это ПТСР. В силу специфики расстройства лучше начать с очень серьёзного отношения к недугу, как если бы это было тяжёлое непсихическое заболевание, и относиться к себе соответственно. Вы – человек, которому нужно много помощи и щадящий режим, требования к себе от нормы должны быть снижены. Попробуйте представить, что ваш близкий тяжело заболел – относитесь к себе, как относились бы к нему. Точно не стоит думать, что надо просто собраться и всё пройдёт – составить план, наладить питание, больше ходить – в этот момент вы как бы говорите себе, что проблема в вас, но это не так. Вы столкнулись с чудовищными событиями, и здесь просто необходимо милосердие к себе.

Раскисших людей не бывает – бывает жестокое обращение с самим собой. После осознания сложности ситуации в первую очередь нужно искать безопасность, постараться реорганизовать свою жизнь так, чтобы всегда были варианты позвать на помощь и не бояться эту помощь принять, в том числе в вопросах реорганизации жизни. Вы сможете отблагодарить тех, кто вам помогает, когда справитесь с проблемой, сейчас же не думайте об этом и позвольте себе принять эту помощь.

Не стоит пытаться выбраться в одиночку, самостоятельно. ПТСР имеет свойство ухудшать состояние человека со временем, и одиночество этому только способствует. Попробуйте определить все источники, которые вызывают у вас симптомы ПТСР, и постарайтесь максимально изолировать себя от них, избавьтесь от всего, что напоминает о тяжёлом времени. Обращайте внимание на своё чутьё: если вам кто-то или что-то не нравится – доверьтесь чутью и избегайте.

Точно не стоит самостоятельно пытаться «переучить» себя реагировать на триггеры иначе или «закрыть» их для себя. Например, не стоит идти общаться за жизнь со своим бывшим абьюзивным партнёром, чтобы расставить все точки над i, как только вам стало немного лучше. Это сложная и долгая работа, которую выполняет специально обученный для этого человек, и ваша задача в то время, пока вы к нему не можете попасть, – дождаться такой возможности и выжить с наименьшими потерями.

Абсолютно точно не стоит заниматься фармацевтическим самолечением. Психиатрия – это наука, и она требует знаний. Значительное количество препаратов, которые помогают при одних расстройствах, усугубляют действия ПТСР, поэтому, даже если у вас есть доступ к лекарствам, не стоит их себе назначать. Помните, что препараты могут напрямую влиять на ваше мышление и изнутри будет очень сложно понять, что вам помогает, а что состояние ухудшает.

Старайтесь минимизировать или совсем исключить общение с теми, кто будет пытаться внушить вам, что проблема в вас. Это может выглядеть довольно невинно, как, например, советы «просто тебе нужно больше гулять», «просто тебе нужен человек, который будет тебя ценить» и так далее. Это подразумевает, что вы до этого жили «неправильно» и поэтому оказались в такой ситуации, что никак не помогает и может сподвигнуть вас думать, что произошедшее – полностью ваша вина и закономерный результат ваших ошибок. Но вина никогда не способствует разрешению какой-либо проблемы, только усугубляет её. Берегите себя в это непростое время».

Изображения: pexels