Наиля Галеева

21 сентября 2021

Когда в 2017 году на экраны вышел фильм «Лига справедливости», в одном из феминистских пабликов я увидела коллаж, на котором сравнивали костюмы амазонок. Выяснилось, что на амазонках в «Чудо-женщине» Пэтти Дженкинс было больше одежды и доспехов, чем на тех же героинях, появившихся в фильме Джосса Уидона. В интернете новые наряды соплеменниц Дианы Принс называли не иначе как «кожаное бикини».

«Такая резкая трансформация стала шоком, и эти наряды выглядят как наряды типичных женщин-варваров из игры «Подземелья и драконы». В них начисто отсутствует уникальный вкус доспехов, вдохновлённых греко-римским периодом, в которые Линда Хемминг вложила столько сил и исторических исследований при производстве «Чудо-женщины» – говорится в заметке на сайте Goldenlasso.

Наряды амазонок напомнили мне о другом: я подумала о фильме «Гильда» – довольно проходной нуарной картине, с глупым и вялотекущим сюжетом. По сути, фильм выстрелил только за счёт сексапильности Риты Хейворт, которая сыграла в нём главную роль. Понять, на какую аудиторию рассчитана «Гильда», можно по тому, как герои фильма «Побег из Шоушенка» смотрят этот фильм: герой Мартина Фримана просит героя Тима Роббинса немного подождать, пока не пройдёт важная сцена фильма – в ней Рита взмахивает пышными волосами, чем вызывает сдавленный вздох у всего зала. Кроме того, в «Гильде» есть сцена, за которую фильм вообще могли запретить (по современным меркам – абсолютно невинный поступок). Так вот, героиня Риты Хейворт танцует в чёрном платье с открытыми плечами и длинными перчатками. Ближе к концу выступления она медленно стягивает одну перчатку и бросает её в зал. Какой был скандал, можно только представить: в газетах писали, что Хейворт устроила настоящий стриптиз!

Да, наверное, глупо сейчас осуждать фильмы прошлого за их однобокость. Однако вот ещё один пример: перед премьерой сольного фильма о Чёрной вдове Скарлетт Йоханссон заявила, что её радуют изменения в её героине – она перестала быть чрезмерно сексуализированной. Да, остались обтягивающие наряды, но если сравнивать со вторым «Железным человеком» или первыми «Мстителями» – разница очевидна. Посмотрите ради интереса кадры из этих двух фильмов: Йоханссон ходит в подчёркнуто сексуальных платьях, Тони Старк смотрит на её фотографии в интернете в нижнем белье, в «Мстителях» молния на её костюме всегда расстёгнута, чтобы показать шею и часть груди. На промоматериалах Чёрная вдова, как правило, стояла в позе, которая давала зрителям возможность оценить фигуру Йоханссон со всех ракурсов. Но от фильма к фильму менялась не только причёска Чёрной вдовы, которая становилась всё более функциональной, но и её костюмы. Так что в сольнике у Наташи Романофф более-менее приемлемый для боёв костюм.

Я довольно долго думала об объективации женщин в кино и пересматривала некоторые фильмы, чтобы сравнить свои ощущения. А теперь дам слово женщинам, которые знают кинопроизводство лучше, чем я, и могут рассказать, действительно ли в кинематографе есть место объективации, сексизму и неуважению в отношении женщин. 

«Вопрос неравенства в киноиндустрии стоит остро во всём мире. В 2018 году во время Каннского фестиваля на красную дорожку вышли 82 женщины во главе с Кейт Бланшетт, которая в том году была председателем жюри. Это был молчаливый и элегантный марш-протест против гендерной дискриминации в кино. Бланшетт поддержали Аньес Варда, Марион Котийяр, Сальма Хайек и другие известные женщины киноиндустрии.

На ступеньках фестивального дворца они произнесли речь, которую сложно забыть. Они говорили о том, что за время существования фестиваля по красной дорожке прошли всего 82 женщины-режиссёра, в то время как мужчин-режиссёров было 1866. Этот марш был организован в то время, когда скандал Харви Вайнштейна ещё не сошёл с уст.

В кино существует термин male gaze – «мужской взгляд», через который героиня фильма в первую очередь представляется нам как некий объект желания. Это очень заметно, например, в фильмах о Джеймсе Бонде. По статистике, женские героини в разы больше появляются на экране полуобнажёнными и в разы меньше участвуют в диалогах, чем их коллеги-мужчины. «Женское кино» вносит совершенно новые сюжеты и знакомит с реалистичными героинями. Этого не хватало, как глотка чистого воздуха. Гендерный дисбаланс напрямую влияет на то, как прогрессирует визуальное искусство и с какими представлениями развивается общество.

Конечно, мужчинами-режиссёрами было создано много хороших и достоверных фильмов о женщинах. Например, многогранные женские персонажи представлены в фильмах Юхо Куосманена («Купе #6»), Жака Одияра («Ржавчина и Кость»), Ли Чхан Дона («Поэзия», «Тайное сияние»), Паоло Вирци (Like Crazy), Шона Бэйкера («Проект «Флорида»), Карима Айнуза («Невидимая жизнь Эвридики»), Асафа Кормана («Рядом с ней»), Сергея Дворцевого («Айка»). Их очень много.

Когда я организовывала Алматинский кинофестиваль, нам было важно обсудить проблемы отечественного кино. И так как я всей душой болею за молодых кинематографистов, я начала изучать яркие и успешные примеры режиссёров, снимающих фильмы собственными силами, без поддержки государства. В итоге образовался список из женщин-режиссёрок. Это стало для меня сильным откровением, я стала перебирать в голове последние фильмы и поняла, что женщинам просто не дают бюджетов. Смелые, преданные своей профессии и внутреннему голосу, они создавали красивое, сильное кино, пробивая этот стеклянный потолок. 

Я против того, чтобы фестивали отбирали фильмы по гендерной принадлежности режиссёров, отбор должен основываться на художественной ценности картины. Так же должны отбираться и проекты на финансирование. Дискриминации быть не должно.

Мне приходится читать многие казахстанские сценарии, и подавляющее их большинство написано мужчинами. Я должна признаться, что почти в каждом сценарии стоит проблема поверхностно и неуклюже прописанных женских персонажей. У них плоские диалоги и странное поведение. Иногда создаётся такое ощущение, что они были созданы лишь для того, чтобы способствовать развитию истории. Тогда я настаиваю на пересмотре сценария. Даже если это второстепенные роли, они должны быть настоящими, живыми, а не пластиковыми. Также есть сценарии, в которых главная роль отведена женскому персонажу, но не все готовы пережить все эмоции, чтобы потом правдоподобно выложить их на бумагу. В итоге это выглядит как дешёвая спекуляция. Я очень чувствительна к фальши в фильмах. Но хорошие работы тоже встречаются.

В Казахстане отношение к женщине-продюсеру несерьёзное – приходится постоянно доказывать, что ты достойна, что ты заслужила. В Европе тебя судят по фильмам и поступкам, и там таких проблем нет. Как мне сказал мой старший коллега: «Есть два типа продюсеров: про бизнес и про искусство. И ты – про искусство». Я за голос автора, за смелость и честность, а не за тренды. И лично мне важно понимать кино, идеи, остро чувствовать и ценить людей, и иметь крепкие нервы».

«Изначально профессия режиссёра считалась чисто мужским делом. Как-то режиссер Йос Стеллинг даже заявил, что «режиссура – это мужское дело, а смотреть кино – женское». Конечно, потом он добавил: «Всё дело в мужской и женской энергии, которые дополняют друг друга».

В мире есть много мужчин-режиссёров, которые снимают достоверные фильмы о женщинах, но почему-то они забывают о психологии женщин, они больше озабочены их внешностью. Британский кинотеоретик Лора Малви отметила способы первичной и вторичной идентификации, механизмы формирования субъективности, явление вуайеризма, специфику «мужского взгляда», позицию женщины-зрителя, особенности представления женщины в кино. То есть кто стоит за кинокамерой? Кто снимает кино? Конечно же, оператор-постановщик, и 99,9% из них – мужчины. Отсюда, заимствуя «мужской взгляд», женщина-зритель усваивает навязываемое ей патриархальное мировоззрение. Проблема объективации женщин и их излишней сексуализации в кинематографе была всегда и, кажется, будет и дальше.

Мне кажется, что в кинематографе мужчины немного приукрашивают женские персонажи, используя их как инструмент для продвижения сюжета. Женщины в фильмах мужчин-режиссёров нежные, сексуальные, беззащитные. А у женщин-режиссёров образы женщин жёстче, реалистичнее, и они в основном выживают в суровых условиях. С другой стороны, наверное, это какой-то внутренний протест и защитные механизмы личности.

В последнее время в казахстанском кино часто можно увидеть женщин как деятельных и самодостаточных персонажей. Их образ обычно несёт в себе заряд характера этакой бизнесвумен или же какой-нибудь стервозной дамы. Создаётся такое впечатление, будто женщин нарочно изображают с подтекстом типа: «Вот, смотрите, кем вы стали? Вы, становясь самодостаточными, превращаетесь в стерву». Мне ещё не нравится, когда наши мужчины-актёры надевают женские вещи и играют женского персонажа. Скажем, сиквел «Келинки Сабины», казахские театральные шоу, телепередачи – например, образ келин Кулпаш в «Шымкент шоу» и прочее. Они оправдывают себя тем, что это комедийный жанр. Но подобное изображение позволяет молодому поколению мужчин считать, что над женщинами можно издеваться. Это унижает достоинство казахских женщин, и очень печально, что такую тенденцию можно наблюдать только в казахстанском кинематографе, если брать в расчёт страны Центральной Азии.

Я не говорю о мировом кинематографе. Да, были фильмы наподобие «Тутси» в комедийном жанре, но это же 80-е годы ХХ века. Задаюсь вопросом: почему, когда мужчина надевает женские вещи, нам должно быть смешно, ведь это комедийный жанр, а вот когда женщина переодевается в мужскую одежду, это воспринимается грубо по отношению к мужчинам? Кажется, в этом плане успехи видны в истории казахской литературы. Там имеются сильные женские образы, например, в романах «Улпан» Габита Мусрепова, «Акбилек» Жусипбека Аймауытова, «Ботагоз» Сабита Муканова.

У меня складывается впечатление, что образ женщин в кинематографе зависит от идеологии того или иного времени и эпохи. Например, в советские времена – я буду говорить об отечественных фильмах – женщины на экране сначала были «коммунистками Раушан», потом, в 1960-е, – благородными матерями, в 1970-е – невинными, нежными спутницами. Когда началась перестройка, в казахстанском кинематографе появилась «новая волна», и молодые режиссёры того времени вообще забыли про женщин на экране. Они только мелькали в эпизодах, и то в роли продавщиц, путан, неблагодарных девиц. И, конечно, XXI век поменял образ женщины не только на экране, но и в целом в обществе.

Интересно, что во время съёмок фильма «Мариям» я не сталкивалась ни с какими препонами, но когда фильм уже вышел – были, конечно, недоброжелатели. И, знаете, это были именно женщины. Я защитила докторскую диссертацию на тему «Репрезентация гендера в казахском кино» в КазНАИ им. Т. Жургенова. Сидевшие в комиссии женщины были против этой темы, объясняя это тем, что тема разрушает институт казахской семьи, когда мужчина должен быть выше женщины. Кажется, у наших женщин есть внутренний комплекс – комплекс «идеальной казахской женщины».

У казахов говорят «Әйелдің қырық жаны бар» («У женщины есть сорок жизней»). История Мариям как раз пример сильной, простой женщины: отсутствие мужа в семье, забота о детях, заработок, чтобы выжить, внутренняя сила. Наверное, многих зацепило в фильме то, что Мариям меняется как женщина, становится сильнее и увереннее в себе, становится личностью. Я собираюсь выпустить ещё два фильма, в них тоже буду рассказывать про сильных женщин, про их борьбу и выживание в нашем обществе.

К сожалению, женщин-режиссёров в мире очень мало. Это подтвердит и тот факт, что за всю 92-летнюю историю «Оскара» в категории «Лучший режиссёр» награду получили лишь две женщины – Кэтрин Бигелоу в 2010-м и Хлоя Чжао в этом году. Многие фильмы, снятые женщинами, признаются на мировых кинофестивалях, но их бюджеты сильно меньше, чем у среднестатистических мужчин-режиссёров. И это тоже сказывается на конечном результате фильма, на его продвижении. Скажем так: женщины-режиссёры поднимают интересные темы, снимают хорошие фильмы, но они малобюджетные, поэтому и фильмы, и режиссёры остаются в тени».

«Я думаю, достоверное изображение женщин на экране зависит не столько от пола режиссёра, сколько от его эмпатии, а также способности и желания поставить себя на место другого человека. В качестве примера могу вспомнить фильмы Ингмара Бергмана, который в большинстве своих фильмов говорил именно о женщинах и женской психологии. Или мой любимый режиссёр Ларс фон Триер – в центре его внимания всегда женщины, как персонажи они всегда гораздо глубже и интереснее его мужчин-персонажей.

Проблема излишней объективации действительно есть, но сейчас она встречается гораздо реже, чем, скажем, лет тридцать назад. Конечно, всё это тесно связано с тем, что женщины получили равные с мужчинами права и начали принимать такое же участие в общественной, политической, культурной и социальной жизни. Условно, раньше женщина в кинематографе в абсолютном большинстве случаев воспринималась как объект, как классическая «дама в беде». То есть её роль – быть привлекательной спутницей главного героя, которую необходимо спасти. Однако уже в 80-90-е на экране появляются культовые женские персонажи, которые сами становятся главными героинями и активно действуют (Эллен Рипли, Кларисса Старлинг, Сара Коннор). Кстати, с той же Сарой Коннор выходит довольно забавная ситуация. В первом «Терминаторе» она – классическая «девушка в беде», которую спасает главный герой, сама она практически не принимает никаких решений. А в сиквеле уже сама Сара становится главной героиней, самостоятельно борющейся за себя и своего сына.

Вспомнила забавный случай, который наглядно демонстрирует объективацию женщин в кино. В начале нулевых на ТВ был популярен сериал «Затерянный мир», на постере которого абсолютно все мужчины одеты в закрытые рубашки с жилетками, а девушка – в открытом сексуальном топе и брюках с низкой посадкой.

Есть немало случаев, когда обнажённая натура – неважно, женская или мужская – абсолютно органично вписывается в фильм и соответствует художественным задачам (в тех же «Мечтателях» Бертолуччи). Наверное, об объективации можно говорить в том случае, когда на женском теле делают излишний акцент, без которого вполне можно обойтись. Из последних примеров – российский сериал «Пищеблок», в котором одна из героинь появлялась на экране обнажённой явно чаще, чем того требовала история.

Встречается она, правда, гораздо реже по той простой причине, что большая часть контента и товаров у нас всё-таки ориентирована на мужчин. Не буду оригинальна, но сразу вспоминается Тейлор Лотнер в «Сумерках», да и Роберта Паттинсона там нередко раздевали. Логика простая: целевая аудитория фильмов – девочки-подростки и молодые девушки, значит, для привлечения внимания нужно показать больше красивых полуобнажённых мужчин. А вот женской сексуализации там вообще нет.

Из современных женщин-режиссёров, которые мне близки, могу отметить Анну Меликян, Авдотью Смирнову, Софию Копполу. Не знаю, можно ли говорить о том, что женский кинематограф и взгляд на мир чем-то принципиально отличаются от мужского. Можно было бы сказать, что женщины, как правило, более эмоциональны и эмпатичны, поэтому их фильмы больше сосредоточены на изображении чувств и психологии людей, но при этом у нас есть стопроцентный тонко чувствующий лирик Джим Джармуш и «по-мужски жёсткая» Кэтрин Бигелоу. Так что, скорее, каких-то исконно женских или мужских особенностей взгляда в принципе не существует. Есть те, которые мы в силу традиций привыкли считать мужскими или женскими».

Фотографии предоставлены героинями материала