Динара Тенгри
(отрывок из романа Sauletai Temirkhan)
31 октября 2024
Когда у Сәулетай появились первые месячные, сестра научила её, как отстирывать кровь с одежды и постельного белья, если под рукой не было отбеливателя.
Надо было замочить испачканную ткань в ведре с ледяной водой и оставить на ночь. К утру пятно отошло бы от волокон, и тогда можно было стирать бельё или простыни вместе с отцовскими брюками и мамиными платьями.
Однако бывали и другие случаи, другие пятна крови, которые пачкали не нижнее бельё матери, а её блузки и платья.
Сәулетай было лет двенадцать, когда она, проснувшись глубокой ночью, обнаружила, что в ванной комнате горит свет, а дверь слегка приоткрыта. По-мышиному осторожно, чтобы не разбудить сестру, Сәулетай подошла к двери и заглянула внутрь.
Там, сидя на линолеуме, в ночной рубашке в цветочек, с чёрными волосами, спутанными в беспорядочный узел, сидела её мать и что-то стирала в жестяном ведре. Ритмичные всплески и влажные сопящие звуки перекликались с тяжёлым рваным дыханием – дыханием самой Сәулетай. Мать, осознав, что она больше не одна, подняла голову.
Из обеих её ноздрей торчали два огромных ватных комка, почти полностью пропитанные бурой кровью. Кровь запеклась и на её лице, и в том ручейке между носом и верхней губой (philtrum, как Сәулетай узнала позже на медфаке), и на шее. Создавалось впечатление, словно грубая, загорелая кожа матери была всего лишь краской, которую теперь содрали, оставив тёмно-красную подложку, как будто это и был её истинный цвет.
«Что случилось, мам?» – сказала Сәулетай, всё ещё стоя на пороге. Она вытянула шею, чтобы разглядеть, что именно мама моет в ведре.
«У тебя произошла авария?» – спросила она дрожащим голосом. Ведь если это была не авария, то кровь на одежде матери могла означать только одно.
«Иди спать, говорю!» – мать отвернулась от неё и продолжила отстирывать кровь с голубой ткани.
«Иди обратно в постель! – сказала Сәулетай себе. – Тебя это не касается. Она рассержена. Не попадайся ей под горячую руку!» Но Сәулетай уже открыла дверь и вошла в ванную.
Опустившись на колени напротив ведра на мокрый пол, она закатала рукава пижамы и сказала: «Давай я тебе помогу».
В ведре плавала ночная рубашка. Это была старая байковая рубашка, которую мать носила в особенно холодные ночи. Она достала ткань по дешёвке, через какие-то связи, и сшила ночнушки себе и дочерям, ну ещё и сорочку для отца Сәулетай.
Вся передняя часть рубашки была пропитана кровью.
«Сначала надо дать ей отмокнуть», – посоветовала Сәулетай и протянула руку к ведру.
Не успела она коснуться воды, как мать перехватила её руку. Сәулетай вздрогнула и машинально отпрянула – рука матери была ледяной.
«Бар, ұйықта, іттің баласы!» – зашипела она, исказившись от боли, и оттолкнула Сәулетай с такой силой, что та пошатнулась.
Сәулетай поднялась на ноги – толстые шерстяные носки были влажными, вытерла руку о пижаму и вышла из ванной так же тихо, как и вошла.
Возвращаясь в свою комнату, она увидела, что дверь в спальню родителей была открыта. Отца там не было.
Только забравшись обратно в кровать, где рядом громко храпела её сестра, Сәулетай вспомнила, что ей всё ещё нужно было сходить в туалет.