СПЕЦПРОЕКТ «Я НЕ ЗНАЛА, ЧТО ЭТО НАСИЛИЕ»
За всю жизнь я не слышала от своего отца ни одного ласкового слова. Он даже по имени меня практически никогда не называл. Чаще всего я слышала обращения «Эй, қыз!» или просто «Эй, ты!» Но я бы смогла с этим смириться, если бы не остальные унижения…

Окружающие всегда думали, что мой папа – идеальный муж и отец. В нашем селе он был уважаемым человеком, потому что первым в 90-е годы стал заниматься торговлей, а его папа, то есть мой дед, был в своё время главным агрономом. Мои сверстники смотрели на него с восхищением, потому что он любил с ними обсудить «пацанские разборки», давал мальчишкам покурить и вообще считался весельчаком. Друзья мне так и говорили: «У тебя такой классный папа, не то что мой…»

Когда никто не видел, отец постоянно унижал меня и относился ко мне как к ничтожеству. Любимым его занятием было комментировать мой внешний вид. Он постоянно говорил, какие у меня кривые ноги, плоская грудь, толстая задница, узкие, как щёлки, глаза. Если я надевала короткие юбки – говорил, что я оделась как проститутка и меня никто не возьмёт замуж. А ещё любил повторять мне, что я тупая, как пробка.


Он никогда не избивал меня, зато мог толкнуть, дать подзатыльник или пощёчину. А морально он меня просто уничтожал. Мне иногда казалось, что он упивается своей жестокостью.

история Жулдыз, насилие, унижения, кошмар, ничтожество, разборки
Я не знала, что это насилие: история Жулдыз
А ещё он считал, что женщина должна делать всё по дому, поэтому нагружал меня работой так, что к вечеру я валилась от усталости. Когда мне было десять лет, я начинала свой день в шесть утра: кормила кур и уток и убирала за ними. А вечером после школы и домашних заданий поливала и пропалывала огород. И это помимо того, что уборка в нашем большом пятикомнатном доме была тоже на мне. Мама, конечно, тоже занималась домашним хозяйством и огородом, но в основном она готовила еду на всю семью и следила за моими братьями-близнецами, которым тогда было несколько месяцев. После их рождения я как-то резко для всех стала ненужной, такой рабочей лошадкой.

Утешением для меня была школа. Благо мне очень повезло с одноклассниками и классным руководителем. На учёбу я буквально сбегала из дома. Мне нравилось учиться, я жадно впитывала знания, активно участвовала в школьной жизни. С одноклассниками мы очень дружили, они часто бывали у меня в гостях. И я любила, когда они приходили, потому что тогда отец становился совсем другим человеком.


Я мечтала поступить в университет на переводчика. Куда-нибудь подальше от родного села. Когда я заикнулась об этом отцу, он сначала рассмеялся мне в лицо и сказал, что такую дуру ни один институт не примет. А когда понял, что я говорю серьёзно, то пришёл в ярость. Он орал на меня, говорил, что я неблагодарная, что он растил меня не для того, чтобы я свалила из дома при первой возможности. И главное, твердил о том, что учиться после школы мне вообще не нужно, потому что он для меня уже присмотрел хорошего жениха.


Я была в шоке. Мне было всего 17 лет, я мечтала о том, что уеду в большой город, освою хорошую профессию и найду престижную работу. А ещё обязательно посмотрю мир, ведь я так любила наблюдать за жизнью инстаграм-блогеров, которые путешествовали по миру и говорили, что нет ничего невозможного. Плюс я шла на красный аттестат и сдала все пробные ЕНТ на высший балл.

До окончания школы оставалось несколько месяцев, а я не видела смысла в учёбе. В третьей четверти одиннадцатого класса у меня сильно ухудшились оценки. Это сразу заметила мой классный руководитель. Однажды после уроков она попросила меня остаться и напрямую спросила, что происходит. И тут я не выдержала и разрыдалась. Я рассказала обо всём: о том, как отец изводит меня, как не собирается отправлять меня учиться, как уже сейчас говорит о моём замужестве. Учитель тогда очень сильно меня поддержала. Она сказала, что я умная и красивая девушка, и у меня, учитывая мои знания, внешние данные и характер, большое будущее. А ещё, что она поговорит с моим отцом и поможет убедить его.


Её разговор с моим отцом состоялся через пару недель. Отец был с ней милым, они пили чай и беседовали, и он соглашался со всем, что она говорила.

Он бил меня шнуром от телевизора и говорил, что я позорю его, выношу сор из избы и что я неблагодарная тварь. После этого он строго запретил мне выходить гулять, приглашать домой друзей и следил, чтобы я не задерживалась после уроков.


Последней каплей стала его реакция на моё выпускное платье. Платье мне сшили на заказ в городе, деньги на него мне дала ажека, и я мечтала выйти в нём на сцену, чтобы получить аттестат. Но отец вдруг решил, что оно слишком откровенное и я пойду на выпускной либо в чём-то «приличном», либо не пойду вообще. Мы с мамой вдвоём уговаривали его, как только могли. Но в итоге он разозлился, схватил ножницы и разрезал моё платье прямо у меня на глазах. Я рыдала несколько дней. На выпускной я пошла в привычном школьном костюме.

Я сбежала из дома через месяц после выпускного. Деньги взяла из тайника отца – он тогда копил на новую машину, и там была приличная сумма. Рано утром я вышла из дома, чтобы якобы покормить домашнюю птицу, взяла сумку с вещами, которую заранее спрятала в сарае, и на попутках добралась до железнодорожной станции нашего районного центра, откуда уже и взяла билет до Алматы. Первое время я жила на деньги отца, потом, когда началась учёба, поселилась в общежитии университета и устроилась на работу официанткой в кафе. Благо за учёбу я не платила, потому что всё-таки поступила на грант.


Сейчас я оканчиваю магистратуру и уже нашла работу по специальности в бюро переводов. С семьёй не выходила на связь с тех пор, как ушла из дома, да и желания делать этого нет. Через знакомых передала им сообщение сразу, как уехала, чтобы они меня не искали. Иногда звоню только ажеке, она говорит, что отец меня ненавидит. Что ж, я другого не ожидала. Но я на него зла не держу. Только маму жалко.

Материалы по теме:

Ринат Балгабаев: «Этот фильм вышел вопреки всему»
Мади Мамбетов – об очень невыгодной патриархальной сделке
История о ПТСР: «Я будто сидела в яме прошлого, пока настоящая жизнь была где-то наверху»
«Нам не нужен секспросвет»: к чему приводит эта установка?
О дискриминации в семейных отношениях, с которой сталкиваются женщины в Казахстане
Личная история: «Родители били меня, потому что считали, что я одержима шайтанами»
Непростая история о насилии: «Молчать просто нет больше сил»
«Нам нужно отойти от слова «жертва»: докудраму о бытовом насилии представили в Алматы
Личное мнение: о мужском «праве» на измену

Читать также:

Загрузить еще