В меру и к месту: ещё раз про обнажёнку в театре

Алёна Тимофеева

25 июня 2021

По принятому в 1927 году кодексу Хейса в голливудских фильмах, выходящих на экран, запрещалось показывать целый спектр явлений:

· любые намёки на обнажённое тело (даже тени) и всё, что его непосредственно касается (в том числе и сцены родов);

· белое рабство и изображение смешанных браков;

· не допускалось использование ненормативной лексики и так далее.

В 1967 году кодекс отменили, и у режиссёров будто сорвало крышу. Театр держался значительно дольше, но всё чаще в интернете всплывают заметки – на такой-то сцене в таком-то спектакле показали обнажёнку. И, как правило, комментарии под такими новостями самые нелестные.

Для казахстанских театров обнажёнка – не такая уж частая практика. Однако время диктует свои правила. Алматинский «АРТиШОК» недавно представил несколько спектаклей (например, «Сто лет одиночества» и «Женщина в песках»), в которых студенты актёрско-режиссёрского курса не раз прибегали к раздеванию. В целом, такой подход зрители восприняли спокойно: в зале не было возмущённых вздохов. И это даже удивительно. Если говорить про театральную этику в рамках нашей страны, не стоит забывать и про специфику восприятия. Сюда можно отнести и постсоветский менталитет с особым упором на цензуру, и религию, и исторически сложившийся быт. То есть шанс, что казахстанского зрителя оскорбит вид голого тела на сцене, довольно велик (в сравнении с европейским зрителем). И хотя наше общество понемногу раскрывается, мы всё ещё воспринимаем актёров без одежды как феномен. Нет ничего смертельного в том, чтобы показать публике красивое тело молодой женщины. При одном условии – это должно быть оправданно. Назовём это правилом двух «М» – в меру и к месту. На деле же выходит как-то слишком радикально. 

И человек, воспринимающий театр как что-то возвышенное, выползает из зала в шоке.

 

В нынешнее время пресытившегося зрителя не удивить ничем. Если в спектакле нет какого-то крючка, шансы, что его посмотрит широкая аудитория, сразу сокращаются. В последнее время количество театралов и так было не на пике, а тут ещё и пандемия со всеми запретами. И искушённого обывателя даже калачом не заманишь: страшно, неинтересно, а то и попросту лень. Приходится идти на уловки. Но есть оговорка: упомянутый выше «АРТиШОК» – независимый театр. Человек идёт в него с готовностью, что его будут удивлять. Об этом говорят и формат здания, и контингент зрителей. А вот когда того же человека, нарядно одетого, с биноклем в руках, вдруг начинают крыть матом со сцены классического театра, возникает вопрос – то ли он не так глубоко в искусстве, то ли это и правда уже перебор…

Понятно, что нецензурная брань и обнажёнка в спектаклях рассчитаны в основном на молодую аудиторию. Старшему поколению, выросшему на подцензурном театре, это понять сложно. И винить их в этом нельзя: театр с античных времён был мерилом культуры, он высмеивал пороки общества.

Основной камень преткновения в спорах – а так ли необходимо это демонстрировать? Всё-таки театр – это оплот морали, и многие зрители считают, что за экстравагантностью не стоит ничего, кроме обычного «хайпа». Современные режиссёры видят это несколько иначе. Подобными сценами они пытаются донести, что театр – это не развлекательная жвачка, а процесс, требующий погружения и выхода из зоны комфорта. Что же касается исполнителей – самих актёров – те, кто соглашаются на откровенные роли, считают это жертвой на благо искусства и тем самым доказывают серьёзность своего отношения к профессии.

А с другой стороны – почему другим видам искусства можно, а театру нельзя? Миллионы туристов каждый год приезжают в галерею Уффици во Флоренции, чтобы поглазеть на Венеру Урбинскую. И никто не смеет что-либо предъявить – ну как же, это шедевр! Я уже не говорю про древнегреческие скульптуры, воспевающие как женское, так и мужское тело во всей красе. Или ещё пример: разве можно донести Довлатова без фирменного «Абанамат!»? Или «запикать» все песни на концерте Сергея Шнурова. Можно, наверное, только смысл? Ведь не стыдно показать на сцене естество.

Иногда зрителя полезно немного встряхнуть, но не забывая при этом о правиле двух «М».

Вопрос в том, как нащупать эту грань (не)достойного, чтобы и вашим и нашим. Морализаторы найдутся всегда, равно как и те, кому «не хватило». Самый простой способ – поместить предупреждение. Возрастное ограничение на афише, как в кинотеатрах, или условное оборачивание в плёнку, как в случае с книгами. Чтобы у зрителя не осталось мерзкого послевкусия, будто его окунули в ведро с нечистотами. Если человек не готов, он и не пойдёт на такой спектакль. В противном случае – поздравляю, ещё одна монетка в копилку ценителей.

Пару слов напоследок. То, что часть зрителей готова видеть обнажёнку, вовсе не значит, что нужно пихать её в каждую постановку. Раздеться на сцене просто для того, чтобы раздеться, – не лучшее решение. Для этого есть гораздо более подходящие места. То же касается и нецензурной лексики. Можно показать и то и другое, но сделать это так, чтобы не вызвать отвращение у аудитории. Искусство на то и искусство, чтобы трансформироваться и обретать новые формы. И чем быстрее зритель это признает, тем понятнее и ближе станет современный театр.

Фотографии: Pexels