Потом была неделя, пока доставляли мои импланты, а я готовилась – сдавала аллерготест, проходила осмотр у анестезиолога, проверяла грудную клетку и вены. Без всего этого нормальная клиника на операцию вас не пустит. Была также настоятельная рекомендация не простывать и обещание не пустить меня в операционную при малейшем повышении температуры, но в назначенные семь утра я мялась на пороге клиники с температурой 37 градусов. Времени лечиться у меня не было, отпуск был рассчитан строго на реабилитационный период. На операцию меня всё же пустили после блокады антибиотиками, спасло отсутствие насморка, при котором недопустим масочный наркоз.
Почему-то тошнотворного состояния после наркоза я боялась больше всего, и когда меня раздетую, расчерченную оставили в реанимационном блоке, меня охватила паника. Я уже начала вставать, чтобы сообщить хирургу, что я передумала и пошла домой, но тут подействовало всё, чем меня обкололи, и я блаженно задремала. Не помню, сама ли я дошла до стола, но там мы ещё о чём-то поговорили с анестезиологом (он меня как-то отечески опекал, и это успокаивало), потом – маска, белый свет, и вот я уже снова лежу в реанимации и уговариваю дать мне воды. Воды не давали ещё час, поэтому меня не тошнило вообще, но было очень весело. Фото в послеоперационном корсете я отправила всем – бывшим, потенциальным будущим, подругам, семье и даже кажется, некоторым коллегам. Хотя вообще-то я планировала этот момент скрывать. Так что телефон я рекомендую не брать в руки, пока не отпустит наркоз.