Тоня Шипулина – о «Зефирном Жоре»: «Он явно поторопился посмеяться над собой»

20 марта 2019

— Это не совсем правильная формулировка. Так вышло случайно. Свою первую рукопись я отправляла в издательства по найденным в интернете адресам. Среди них были и казахстанские, но положительный ответ пришёл только из одного российского. А потом я уже больше ни к каким другим издательствам, кроме того, с которым начала работать, не обращалась. И они ко мне тоже.

— Сегодня вышло уже шесть книг. Не так много отечественных авторов могут похвастать таким достижением.

— Когда я начала писать, я стала узнавать – есть у нас авторы и хорошие, и пишущие. И те, которые издаются. И школа у нас есть, где учат писать:Открытая Литературная Школа Алматы. Но именно текстов, которые бы прошли издательские фильтры, немного. Не знаю, с чем это связано. Когда говорю, что наши местные издательства плохо работают, издатели на меня обижаются, сразу на свой счёт принимают.

— Сколько себя помню, я всегда писала: сочиняла стихотворения, сказки. Классе в третьем или четвёртом у меня была книжка, куда я их записывала. Причём симпатичных блокнотов тогда просто не было, поэтому я писала в книге для кулинарных заметок. И когда меня спрашивали, кем хочу стать, я всегда отвечала, что писательницей. Иногда ещё художницей. К окончанию школы я решила, что рисовать какой-нибудь натюрморт две недели мне не хватит терпения, и пошла на журфак. Не только потому, что там со словом работают, но и в надежде немного себя переделать. Я была очень стеснительная и надеялась, что благодаря работе стану смелее. Работала неплохо, но не могу сказать, что сделала что-то по-настоящему крутое в журналистике. Когда ушла в декрет с первым ребёнком, у меня появилось свободное время, и я вернулась к детской мечте – сочинила повесть. Мне всегда нравились необычные персонажи, что-то сказочное. Может, ещё ребёнок повлиял.

— А какой, по-вашему, должна быть детская литература? Должна она прививать какие-то ценности, учить?

— Книга – это не учебник по тригонометрии. Она, прежде всего, должна вызывать эмоции и чувства. Книга не должна оставлять равнодушным. А про ценности... У каждого автора они свои. Хочет он того или нет, это всё равно закладывается в книжку и передаётся читателю. Редко бывает в лоб, но всё равно чувствуется.

— Я пытаюсь уменьшить количество зла. Это, конечно, звучит жутко пафосно и самонадеянно. Но мне очень хочется, чтобы читатель почаще представлял себя на месте того, кого он осуждает или не понимает. Это у меня есть почти в каждой книге. А ещё нет настоящих злодеев. Мне их всегда немножко жалко.

— «Зефирный Жора» тоже даст возможность примерить на себя модные нынче термины«буллинг» и«бодипозитив»?

— Отчасти. Все ждут, что Жора в конце похудеет или примет себя таким, какой он есть. Большой и жирный спойлер: в повести он не худеет. Мне очень хотелось показать момент внутреннего изменения. Чтобы он не пытался что-то менять для других, чтобы родители посмотрели на него иными глазами, чтобы его мечта осуществилась, а он сам смог за себя постоять. Конечно, в жизни, может быть, всё не так происходит. Иногда нет сил ответить тому, кто сильнее тебя, – нужны поддержка и помощь взрослого. А для этого необходимо довериться взрослому и раскрыться.

— Эта повесть вышла тандемом с повестью «Крупная кость» Елены Соковениной два года назад. Когда я её писала, я ставила перед собой задачу написать что-то, не похожее на все мои предыдущие тексты. Впервые писала от первого лица, в жанре реализма, да ещё и школьную повесть. Для того чтобы написать что-то новое, мне нужны были новый герой и новая тема. Я долго была в поиске, а потом случайно увидела Жору. Вернее, очень похожего на него мальчика, который в разговоре с дедушкой пошутил над своим весом и внешностью. Мне он показался очень беззащитным. Он явно поторопился над собой посмеяться, и вообще, скорее всего, делает это, чтобы над ним не смеялись другие. Я решила, что это хороший персонаж, и начала строить вокруг него историю. Что-то брала из своей жизни, что-то – из разговоров с сыном. Мне очень хотелось показать современного школьника – который здесь и сейчас, которого можно встретить на улице. И что детям очень непросто – травля может начаться совершенно по любому поводу. Для этого вовсе не обязательно быть толстым.

— Расскажите, как получилось так, что ваша повесть стала спектаклем?

— Втайне я всегда надеялась, что что-то такое произойдёт. Дети на встречах у меня всегда спрашивают про фильмы и мультфильмы по книгам. Я им отвечаю, что когда они вырастут, станут режиссёрами или мультипликаторами, тогда и вспомнят про мои книги. Но в глубине души я всегда надеялась, что трансформация текста в живую картинку случится раньше. Особенно большая надежда была у меня на театр. И вот однажды мне позвонила Настя Тарасова и спросила, может ли «ARTиШОК» взять мою повесть для спектакля. Я сделала вдох-выдох, чтобы она не услышала моих восторгов, и спокойно ответила: «Конечно, это очень круто!» Мало кто отваживается взять текст казахстанского автора и сделать с ним что-то масштабное. Не какую-то зарисовку, не сесть и прочитать по ролям, а целый спектакль. Если честно, совершенно не представляю, как «Зефирного Жору» можно переделать под сцену... Но я «ARTиШОК» очень люблю и полностью доверяю.

— Подождите, вы совсем не участвовали в процессе постановки?

— Нет, вообще никак. Настя спрашивала, конечно, сама я хочу сделать адаптацию или доверюсь им. Но я понятия не имею, как переделать текст для театра. Наверное, если посидеть и покопаться в теме, что-то бы и получилось. Но не факт, что хорошо. Поэтому пусть лучше делают профессионалы.

— Тогда расскажите, чего вы ждёте от спектакля?

— Знаете, я раньше очень боялась современного театра. Мне казалось, что он слишком какой-то интерактивный, а я такой интровертный зритель – хочется сидеть в уголочке, наслаждаться зрелищем, но чтобы тебя при этом не трогали. Но потом я пришла в «ARTиШОК» и влюбилась. Уверена, что артишоковцы сделают классный спектакль. Думаю, он будет лёгкий, без большого количества декораций, но с хорошей актёрской игрой. И очень близким к моему тексту. Даже если что-то добавят, это будет в духе текста. Это будет и грустно, и весело, и с надеждой на то, что всё будет хорошо. Я не люблю ставить жирные точки, поэтому концовка повести у меня весьма размытая. Но хеппи-энд прослеживается (смеётся).

«В первый раз на репетиции я была за неделю до премьеры. Так как «ARTиШОК» – это театр режиссёра, очень многое отличается и от текста Тони, и от той инсценировки, что делала я. Много визуальных, музыкальных и очень красивых вещей. Спектакль получается интересным и для детей, и для взрослых.

У нас есть определённый недостаток детских текстов, особенно в казахстанской драматургии. Я давно думала о том, что можно инсценировать хорошую детскую прозу. И, конечно, первой на ум приходила Тоня Шипулина – топовый узнаваемый автор, чуть ли не единственный в Казахстане. Но заняться этим самой у меня не хватило целеустремлённости. Когда за дело взялся «ARTиШОК», а Галя Пьянова предложила поработать над инсценировкой, я страшно обрадовалась. Потому что и сама этого хотела, и поработать с «ARTиШОКом» в качестве драматурга – крутой и интересный опыт.

Не могу сказать, что пришлось как-то сломать авторский текст. Необходимость при поддержке актёров и режиссёра внести какие-то изменения в существующий прозаический текст – это схема, по которой создаётся спектакль, создаётся новое произведение искусства. Оно не может быть «поломанным старым», лучше или хуже. Оно просто другое: новый формат, новый взгляд. А вот ответственность чувствовалась, да. Потому что текст очень крутой, приятный и очень мне интересен. Хотя, скорее, это всё же больше про удовольствие. Потому что читать тексты Тони и адаптировать их для театра – это, прежде всего, именно удовольствие.

Мне бы хотелось, чтобы «Зефирный Жора» стал основой для детских спектаклей по всей стране. Потому что это очень локальный текст и очень достойная литература. Мне кажется, что режиссёрам любых театров – и взрослых, и детских – было бы очень кайфово поработать с таким материалом».